Рукавички

«… дописываю последнюю главу. Сразу после защиты приеду. Никак не могу поверить, что наконец-то увижу тебя! Помнишь, с тебя экскурсия по неофициальному городу ))»
Мэри подписала письмо, перечитала, исправила подпись на «сестра» и нажала «отправить». Все-таки удивительная вещь — интернет! Ты можешь потерять человека на пятнадцать лет, а потом за пятнадцать минут найти его через социальную сеть. И даже если вас разделяют ты­сячи километров, ты просто нажимаешь на кнопку, и через несколько секунд он находит твое письмо в своем электронном ящике.
Родители развелись, когда Мэри было четыре, а брату — шесть, и он остался с отцом, а она — с матерью. Какое-то время взрослые еще поддерживали контакт, и Мэри иногда видела отца. Чисто выбритый, приглаженный, он приходил к ним «на чай» с обязательным букетом и подолгу сидел на кухне, покуривая длинные сладкие сигареты.
Брата она в последний раз видела в день развода. Он сидел, насупившись, над своим какао и то и дело поправлял сползающие очки. Тогда Мэри не понимала его настроения. Ей нрави­лось кафе, нравились пирожные, нравились необычно ласковые и внимательные родители.
А потом, через несколько лет, в маминой квартире появился Андрей, новый папа. И он тоже ей очень понравился.
Мэри налила себе чашку земляничного чая, открыла толстую, зачитанную книгу и обреченно вздохнула. Серые академические формулировки впивались в зрачки и проскальзывали в го­лову, толкаясь и перескакивая друг через друга в нервной преддипломной чехарде.

Юджин дочитал до конца и безжалостно зачеркнул последнюю строчку. Сидящий перед ним молодой человек нервно поправил очки.
Стилистика отвратительная. Конец вообще никакой.
Молодой человек сжал челюсти. Юджин побарабанил пальцами по столу и толкнул папку ви­зави.
Корректируй. Время у тебя еще есть. Как обычно, отправляешь, звонишь, я читаю, если все пойдет — получаешь гонорар. Действуй.
Парень вскочил, засунул папку в портфель и с невнятным «до свидания» удалился. Юджин ухмыльнулся. Ему нравилась эта работа. Или, скорее, не так. На этой работе он был на своем месте. Десятки бездарных текстов, вечная нехватка времени, встречи — периодические, для поддержания авторитета — с такими вот неоперившимися мальчишками, все это добавляло адреналина, помогало быть в тонусе.
Он снял с запястья часы, подкрутил стрелки на пять минут назад («есть еще времечко, подо­ждут») и расстегнул пиджак. Улыбка стала еще шире. Интересно, как повел бы себя оч­карик, если бы знал, что в кармане модного делового костюма Юджин припрятал пакетик же­вательных конфет?
Судя по улыбке, этот был не безнадежен.
Откуда-то из-за спины Юджина появилась рука и заботливо убрала пустую чашку.
А? Да, парень вообще гений. Но я по другому поводу.
Юджин проследил за рукой. Рука принадлежала Агнессе, которая, в общем-то, не была офи­цианткой. Она работала здесь, потому что писала об официантках. Когда она писала о рестав­раторах — сама висела вместе с ними на лесах, о таксистах — крутила баранку в каком-то «060», о барменах — смешивала коктейли в ночном клубе. У нее был короткий рыжий ежик, длинный горбатый нос и огромные очки.
Юджин от души надеялся, что ей не придет в голову писать о чем-то более эротичном.
— Ты помнишь про понедельник? — спросила Агнесса, протирая стол.
— Понедельник? А, день рождения. Помню, а в чем вопрос?
— Ира хотела провести внеочередную планерку перед тем, как все напьются. Я тебя по-друже­ски предупреждаю.
— Мегера!
— Да. Я в понедельник работаю. К несчастью, конечно же.
— Угу. Вообще, я собирался взять несколько выходных на следующей неделе. Мне вроде как по трудовому кодексу положено.
Агнесса прищурилась. В ее очках это выглядело воистину впечатляюще.
— Женщина?
Юджин взглянул на часы, хлопнул на стол купюру и широко улыбнулся:
— Да!
Официантка проводила его взглядом и покачала головой. Мальчишка! Уже третья подружка за последний месяц. Стандартная схема — цветы, кафе, киношки, а через две недели «Как Ира\Катя\Маша?» «Вчера расстались. Надоела». И когда же он вырастет?

День медленно переползал в вечер. На набережной пробовал первые аккорды пожилой саксо­фонист, а чуть дальше, в колоннаде собора, девушка с литовским именем Викса подтягивала струны разрисованной гитары.
Юджин ускорил шаг. Он плыл по городу, прокручивая в голове случайные диалоги, загляды­вая в светящиеся окна, плыл, не замечая ни саксофониста, ни гитаристку, ни мягкого, непо­нятно откуда взявшегося запаха земляничного чая…

— Ты в порядке?
— Да.
— А мама как?
— В норме.
— Как это случилось-то? В чем дело было?
— Без понятия.
— А где?..
— Слушай, Катька, замолчи уже, а?
Мэри посмотрела наверх. Теперь из окна валил безобидный белый пар. Внизу душевно мате­рились пожарники и перешептывались зеваки.
— Все равно мне здесь не нравилось.
Мэри обернулась. Мама стояла рядом и тоже смотрела наверх. Почувствовав взгляд дочери, она опустила глаза и вымучено улыбнулась:
— Смотрю, захватила самое ценное.
— Ага. — Мэри поправила ремешок фотоаппарата. Кот у нее на руках воинственно заворчал. — Ты тоже.
Мама зажала под мышкой фотоальбом и новенький дочкин диплом.
— И смотри, что еще удалось спасти.
Она открыла альбом. В самой середине, между двумя детскими фотографиями, блестел пас­порт Мэри со вложенным в него железнодорожным билетом.
— Не может быть!
Мама кивнула и вдруг, не смотря ни на что, озорно подмигнула.

Поезд перебирал километры, как костяшки домино. Из темноты то и дело высверкивали жел­тые пятна фонарей, уютно, но зябко, совсем по-осеннему. Мэри прижалась лбом к холодному стеклу и загадала — если фонарей будет четное количество, значит, все пройдет как по маслу, а если нет… ну, значит, не все. Она досчитала до трех, но потом зажмурилась и отвернулась. Нет уж. Пусть все просто идет как идет.
В вагоне густо пахло свежей выпечкой. Мама, на зло обстоятельствам, все-таки напекла ей в дорогу пирожков. Наверно, всю ночь с тетей Светой провели на кухне, у плиты. Когда Мэри проснулась, ее ждал громоздкий ароматный пакет и записка: «Доберешься — позвони! Удачи тебе!» Обе женщины еще спали.
Вообще, отъезд получился странным, и все чуть было не сорвалось.
— Я никуда не поеду. Ну как я тебя тут брошу одну во всем разбираться?
— Еще как поедешь! Ну что ты переживаешь, квартира застрахована, семейных реликвий у нас никаких не было, а разобраться со всем мне Светка поможет.
— Ну как же…
— И даже не думай! К тому же к Светке завтра Наташка с сыном приезжают, куда ей еще нас вдвоем поместить? Езжай, езжай. Только в порядок себя приведи. — и мать потрепала дочь по обожженным волосам…
… Да, а волосы пришлось не только подстричь, но и покрасить. В итоге из зеркала на Мэри уставилась совершенно банальная, малознакомая блондинка. Которая тут же подняла панику — как же теперь брат ее узнает, в таком-то виде? На фотографии-то она совсем другая!
Ничего, тут же успокоила ее из глубины сознания прежняя, рациональная Мэри, уж как-ни­будь. А нет — так я его сама узнаю. В конце-концов, у меня ведь тоже есть фотография.
Девушка потянулась в темноте, поправляя подушку. Пакет с пирогами сполз к голове и преда­тельски зашуршал.
— Эй, красавица! — окликнули снизу хриплым шепотом — Куда едешь?
— В Город. К брату.
— И я в Город. К невесте. У меня тут чай в термосе, хочешь? С пирожком-то?
Мэри усмехнулась в темноте и проворно спустилась вниз.
Поезд перебирал костяшки домино…

-… Внимание встречающих! Поезд номер…
Никого! То есть, конечно, людей вокруг целое море, шумное такое море, с чайками, с кораб­лями, громкое… Вокзал все-таки.
Ну как же так? Не мог же он забыть? Может, просто опоздал, и нужно всего лишь немного подождать? Да, точно. Подождем.
Мэри плюхнула на платформу рюкзак и уселась сверху.
— Внимание встречающих!
Море бурлило. Повсюду смеялись, кричали, плакали, обнимались, пока, в конце концов, платформа не опустела совсем. Последней ушла серьезная рыжая девушка, из встречающих. Напоследок она обернулась и бросила Мэри короткий изучающий взгляд. Мэри ободряюще улыбнулась. Девушка дернула уголком рта, качнула головой и ушла окончательно.
Мэри следила за ней, пока та не скрылась за дверями вокзала. Вот и ты уходишь отсюда одна. К тебе никто не приехал, меня никто не встретил… Грустно, да? А могли бы уйти вместе, и было бы не так грустно…
Ждать дальше не имело смысла. Мэри-блондинка настойчиво предлагала растеряться и рас­плакаться, прямо здесь, не сходя с места. Прежняя Мэри отвесила ей мысленный подзатыль­ник.
Спокойно! Если брат не пришел, значит, что-то случилось. Если что-то случилось, он навер­няка тебе написал. Или даже позвонил. Не виноват же он, что у тебя все сгорело.
Ну, хорошо, писал, звонил, делать-то мы что будем? Ты же ни адреса, ни телефона не по­мнишь!
Значит, нужно добраться до компьютера и проверить почту. А переночевать, если что, можно и на вокзале.
О, отличная идея! Просто класс!
Есть получше? Вот и замолчи уже. Так и раздвоение личности недолго заработать.
Мэри решительно выхватила из-под себя посыревший в стылом воздухе рюкзак и направи­лась в город.
Море позади нее вскипало криками, эхом, стуком и…
— Внимание встречающих!

Город вдохнул полные легкие бензинового, сигаретного, влажно-холодного воздуха и резко выдохнул в сонное с поезда лицо Мэри. Она зажмурилась. На той стороне век тут же воскре­сли отражения пока еще не ярких фонарей и вывесок. Нет, подумала Мэри, не так нужно встречать гостей, город. Не этим. Этак никто к тебе, город, приезжать не будет.
И тут же, в ответ ее мыслям, ветер принес откуда-то с юга эхо саксофонных аккордов. Мэри ухмыльнулась и не спеша пошла на музыку. Вскоре перед ней распахнулась полная фонарей и бликов набережная. Играл пожилой саксофонист, а вокруг него, вплетаясь в музыку, танце­вали несколько пар. Это было настолько правильно и завораживающе, что Мэри замерла.
Эй! У тебя есть медиатор?
Мэри с трудом оторвала взгляд от танцующих.
Что?..
Медиатор. — Повторила стоящая перед ней девушка. — Есть у тебя медиатор?
Н-нет, нету.
Жаль.
Саксофонист выпустил последний аккорд и повернулся спиной к публике. Мэри зачарованно наблюдала, как он упаковывает инструмент и уходит. Когда он окончательно потерялся в тол­пе, она заметила понимающую улыбку на губах девушки-без-медиатора.
Это Волшебник. — Ответила та на не заданный вопрос — Он играет здесь каждый ве­чер. Мы зовем его волшебником, потому что… да ты уже сама поняла, почему.
Мэри кивнула. Потом немного подумала и сказала:
У меня есть старая пластиковая карта. Из нее можно сделать медиатор.
Отлично! — Девушка просияла — Ну что, идем?
Девушку звали Викса, у нее были огромные синие глаза, своеобразный музыкальный слух и самая располагающая улыбка на свете. Они устроились в открытой колоннаде какого-то со­бора, куда тут же подтянулись еще несколько музыкантов, и через полчаса Викса знала о Мэри все.
Да-а, дела. — Протянула гитаристка. Они стояли у стойки кафе, куда зашли в поисках штопора для вина, и согревали руки у батареи. — А что ты будешь делать, если он тебе ничего не написал?
Мэри пожала плечами:
Напишу ему сама. Должно же быть какое-то объяснение! Попрошу прислать адрес или что-нибудь в этом роде. А там уже видно будет, что делать.
Угу. — Викса приняла бутылку у бармена, поблагодарила и решительно произнесла: — сегодня переночуешь у нас. Хотя почему только сегодня? Останешься, пока не разберешься со всем этим. Интернет я тебе не обещаю, но тепло и весело точно будет.
Она отпила глоток и протянула бутылку Мэри.
Спасибо — просто сказала та.

Алло, привет! Слушай, не приехала твоя красавица. Да вот так. Я долго ждала, пока все не разошлись, не было ее. Ну, не знаю, я звонила, у нее телефон недоступен. Ага, про­верь. Как отец? Ну, я рада, слава богу. Хорошо, давай. До завтра.

Очкарик нервной походкой вытаптывал тротуарные лужи. В правой руке он держал папку с исправленным текстом, в левой — дешевую крепкую сигарету. Его уши были заняты всхли­пывающей готикой, а в голове ровненько, строчка к строчке, выписывались впечатления дня. У подъезда старого, но не обветшалого дома он погасил окурок о стену, вошел внутрь и скрылся за дверью квартиры, соседней с той, где через полчаса окажутся Викса и Мэри. В то же самое время Юджин запрыгнул в полупустую маршрутку, расположился на сидении за во­дителем и позволил себе задремать. Он ехал до конечной, минуя собор, от которого сейчас расходились по домам музыканты. Совсем рядом, в кафе, уборщица напоследок оглядела по­мещение, вышла на улицу и заперла дверь. Она забыла заглянуть за кадку с цветком, и это было очень хорошо.

Ты уверена, что я вам не помешаю?
Викса повернула ключ в замке.
Только если будешь орать матерные частушки посреди ночи. — Дверь хрустнула, скрипнула и распахнулась — Да и то не факт.
На лестничную площадку плеснула смесь света, благовоний и музыки транс. Из комнаты в конце коридора вынырнул совершенно голый раскрашенный парень, матюгнулся, нырнул обратно и появился уже в набедренном полотенце.
Викса, ятер-петер! Ты ж предупреждай, когда гостей приводишь!
Это ты предупреждай, когда снимаешься. Тебе это, по-моему, проще узнать заранее.
Парень хмыкнул и прошлепал к ним.
Дима. Демон. Ну, Дима — это имя, Демон — прозвище. Или наоборот, я уже запутал­ся.
Мэри пожала протянутую руку.
Мэри. Классный бодиарт!
Демон просиял:
Хочешь такой же? Там у нас…
Демон! — рявкнула Викса — имей совесть, человек только что с поезда, она еще даже войти не успела, а ты уже…
Понял, понял, извиняюсь! — Парень умиротворяюще поднял руки.
Полотенце вильнуло и сползло на пол, тут же было подхвачено, водворено на место и закреп­лено руганью.
Ну, я пойду — резюмировал Демон. И, уже через плечо — Заходи, если что.
Ага, обязательно. — отозвалась Мэри.
Когда за Демоном захлопнулась дверь, девушки переглянулись и захохотали.
Чайку? — предложила Викса.
Ага, давай. У меня тут даже еще пирог остался… — Мэри закопалась в рюкзак. — Вот черт!
Что?
Рукавичку потеряла. Жалко, мне их бабушка расшивала…
Дай посмотреть?
Мэри не глядя протянула подруге оставшуюся варежку. Пальцы Виксы пробежались по узо­рам, чутко, будто по струнам.
Красивая. Ничего, завтра поищем, может, повезет.

В девять утра следующего дня Мэри еще спала, и ей снился огромный вокзал, полный музы­ки Волшебника.
Юджин сидел над чашкой кофе и пытался проснуться. До планерки оставалось еще полчаса.
Что-то ты рано. — Произнес за спиной голос Агнессы.
Угу. — Юджин с удовольствием зевнул. — Не смог заснуть. Денек был… Сама знаешь.
Он обернулся. Он моргнул.
Девушка, стоявшая перед ним, определенно была Агнессой. Тот же рыжий ежик, тот же ор­линый нос, но… Какие глаза! Почему он никогда раньше не замечал, что у нее такие…
Юджин, муху проглотишь. Ты что?
Я… э-э-э… А где твои очки, Агнесса?
Девушка раздраженно отмахнулась:
Разбила. Пришлось линзы одеть. Знаю, самой не нравится.
Н-нет, ты выглядишь очень… Тебе идут линзы. Такой сразу цвет глаз…
Это мой естественный цвет.
Ясно — Мозг Юджина лихорадочно выискивал другую тему для разговора. — А что это там валяется, за пальмой?
Агнесса обернулась и молча выудила из-за кадки чумазую варежку.
Забавная. — резюмировала она — Кто-то чертовски огорчится. Надо на доску объявле­ний повесить, может, заберут.
Ну уж нет! — Юджин театрально пододвинул рукавичку к себе. — Это очень необычная варежка, и она наверняка принадлежит очень необычной девушке. Я собираюсь с ней позна­комиться!
Агнесса вздохнула:
Ты безнадежен.
Нет. Я безнадежно романтичен. Повесь на доску мой номер, ладно?

Очкарик опаздывал на работу. Он бросил в раковину недопитый кофе, кое-как зашнуровал ботинки, накинул куртку и повесил на плечо футляр с саксофоном. Вечером он попытается поговорить с Волшебником, и, если тот не согласиться его учить, просто будет слушать, запо­минать и повторять, пока не научится. А сейчас…
Сейчас очкарик почти бежал по тротуару, чтобы через две улицы, взмыленным, но улыбающимся, ворваться в небольшое двухэтажное здание и крикнуть с порога:
Здравствуйте, дети!
Здравствуйте, Максим Александрович! — ответила воспитателю средняя группа пятого детского садика.

Эй, подруга!
Мэри вынырнула из сновидений и распахнула глаза. Над ней нависала бодрая и сияющая Викса.
Мне нужно бежать на собеседование, и у тебя три варианта: а) поехать со мной и убе­ждать меня, что я все могу, б) остаться дома взаперти и ждать, пока кто-нибудь из нас вернет­ся и в) пойти гулять в одиночестве, заскучать, потеряться… В общем, я за первый.
Пффф. — Сказала Мэри.
Ясно. Кофе. Крепкий, горячий и самый лучший в мире, уже готов и ждет на кухне. Приходи!
Викса испарилась. Мэри потрясла головой, вытряхивая остатки сна, вылезла из-под теплого спальника, и, поеживаясь, поплелась в ванную. Через минуту воздух резанул пронзительный визг. Завернутая в полотенце Мэри вбежала на кухню и обняла батарею.
Извини. Забыла предупредить, что у нас горячую воду отключают. — сказала Викса. — Так что ты решила?
Девушка взяла со стола чашку кофе, сделала большой глоток и выдохнула:
Поехали. Теперь я готова ко всему.
Через полтора часа она очень пожалела об этих словах, а еще через час написала их на клочке бумаги, скомкала и выбросила в урну. Ей уже удалось проверить почту, купить про­стенький телефон и обзавестись новым номером. Виксы все еще не было. Блондинка-пани­керша внутри головы истерично кричала что-то о неоправданном доверии и брошенных на произвол судьбы друзьях. Мэри беззлобно велела ей заткнуться.
В городе был дождь. Сказать, что он шел, было бы кармическим преступлением — этот дождь стоял, стеной, столбом, на смерть, и идти явно никуда не собирался. Пробираться сквозь него можно было только на ощупь, и Мэри сама не поняла, как оказалась в колоннаде того самого вчерашнего собора.
Где-то здесь было кафе, тут же очнулась блондинка, и я чертовски хочу чаю. Горячего. Огнен­ного.
Вот это уже здраво, согласилась Мэри и потопала на поиски.
В кафе было полно народу, в основном иностранцы. Все галдели и на разных языках прокли­нали погоду. Девушка забралась за неудобный, но пустой столик, уткнулась в вожде­ленный клубничный чай и, наконец, расслабилась.
Ну что ж, по крайней мере, теперь ясно, что случилось. У отца был инфаркт, и брат поехал в больницу, а встретить ее попросил подругу. Которая, конечно же, не узнала в этой странной блондинке Мэри… Брат писал, что отправил ей смс, и просил позвонить.
Позвонить… Да я бы с радостью, вот только телефон и адрес ты мне скидывал в аську, а не на почту. И сгорели они вместе с компьютером. Эх, жертвы цивилизации…
Собственным телефоном она смогла обзавестись только после того, как написала ответ, да и то почти что случайно. Удивительное дело, вчера, по пути с вокзала, ей встретилось штук пятьдесят киосков связи, а сегодня не нашлось ни одного. Пришлось забираться в какую-то подворотню, где парень в зеленых очках вручил ей только что отремонтированный мобиль­ник и конверт с местной симкой. И то, и другое, вроде, работало.
Мэри тут же отправила Виксе жизнеутверждающую смску, списав номер с собственной ладо­ни, и уже собиралась бежать обратно в интернет-кафе, как стал дождь. А потом эта капризная блондинка.
Телефон противно запищал и пополз по столу. Мэри протянула за ним руку, взгляд рассеяно скользнул по стене напротив и буквально споткнулся о доску объявлений. Вот это совпадение так совпадение!
Трубка хрипло завозмущалась голосом Виксы, и Мэри, наконец, поднесла ее к уху.
Да, привет. Ты как?
Ну наконец-то! Уф, извини, что так долго, они выжали из меня все! Я прошла!
Круто! Я не сомневалась!
Вообще! Безумно хочу чаю. Нет, кофе. Хотя, если честно, глинтвейна! Ты где?
Во вчерашнем кафе напротив собора. Глинт я закажу, подплывай. Кстати, тут кто-то нашел мою варежку.
Обалдеть! Бегу! — Прокричала Викса и положила трубку.
Она появилась через двадцать минут, мокрая и счастливая. Иностранцы на секунду переста­ли галдеть, обернулись к дверям и заулыбались.
Веришь, еще ни разу здесь ничего не заказывала, только бутылки открывала.
Руки легли на теплый кувшин с глинтвейном. Викса закрыла глаза, отпуская суету и холод. Мягкое пряное тепло поднималось от кончиков пальцев и обволакивало тело.
Вот теперь все отлично. — Она с удовольствием потянулась. — У тебя-то что как? Брату написать получилось?
Мэри кивнула и пересказала содержание письма. Пока она говорила, Викса разливала глинт­вейн по чашкам.
Ну, вот и разобрались. Осталось дождаться, когда кончится дождь, и вперед, к хеппи-энду! А что там с варежкой?
Вон там, на доске, видишь?
Не увидеть было сложно. Объявление буквально излучало желание быть прочитанным. Несколько слов и номер телефона на салфетке — ничего особенного, но взгляд на нем просто застревал.
Ух ты! Звонила?
Нет, тебя дожидалась. — Мэри улыбнулась. — Теперь позвоню.
Девчонки с двух сторон приникли к телефонной трубке и стали считать гудки, пока те резко не оборвались.
Сбросили. — Разочарованно произнесла Мэри.
Ну, может занят сейчас. Напиши смс.
Пальцы Мэри заплясали по кнопкам. Ответ пришел сразу.
«Готов вернуть. Встретимся?»
«Где и когда?»
«Там же, через два часа»
Девушки переглянулись и одновременно кивнули.
«Ок».

Через час на их столике громоздилась гора исписанных стихами и нотами салфеток, а дождь, наконец, пошел на убыль и затих совсем. Викса и Мэри выбрались из кафе, и, не сговариваясь, шумно вдохнули посвежевший воздух.
Ого! Смотри-ка, как время летит, скоро нам играть. — Произнесла Викса — Надо сгонять за гитарой. Ты как, со мной?
Нет, я к интернету. Встретимся у собора, ок?
Девчонки обнялись и разбежались в разные стороны.
Десять минут спустя колокольчик над дверью звякнул, и в кафе прокрался Очкарик, а следом за ним — усталый, но довольный Юджин. Он плюхнулся за ближайший свободный столик и уткнулся в телефон.
По-моему, тебе необходим кофе. — Произнесли за спиной.
Юджин подпрыгнул.
Агнесса?!
Официантка вздохнула:
Ну что еще?
Ничего. Просто никогда не видел тебя в платье. И без очков.
За все шесть лет? Ну ты даешь! Так что, кофе-то тебе сварить? Это последний раз, зав­тра я увольняюсь.
Да, давай. Э-э-э…
Да?
Слушай, а пошли в кино? На Джармуша? В субботу?
Агнесса улыбнулась. Почти не язвительно.
Спасибо. Но меня уже пригласили. — и она покосилась в сторону Очкарика.
Он?
Он не так прост, как кажется.
Юджин проводил ее взглядом до стойки. Потрясающая девушка. И почему он раньше… Пото­му что раньше она не была влюблена, подсказал внутренний голос. Юджин вздохнул, выта­щил из кармана варежку и положил перед собой на стол.
Дверь открылась, и вошла Мэри.
Привет, брат. — сказала она.
Привет, сестра. — отозвался Юджин.
Чисто вымытый город прищурил глаза и улыбнулся.