Превратности судьбы: снова про Лавку

— Надоело!
Чашка грохнула о стойку. Рука, поставившая ее, явно больше привыкла иметь дело с тяжелыми пивными кружками и огромными кубками, чем с маленькими чайными принадлежностями. При взгляде на эту руку как-то само собой приходили в голову мысли о мечах, секирах и славных битвах. Под кожей перекатывались стальные мускулы, пальцы были толстыми и мозолистыми. На запястье болтался одинокий браслет с цветочным узором. Рука была женской и принадлежала валькирии.
— Только на прошлой неделе — четыре битвы! — валькирия грустно посмотрела в чашку и продолжила: — Такое ощущение, что весь скандинавский мир дружно решил помереть славной смертью в великих сражениях. А мне таскай их в Валгаллу, пока спина не отвалится.
Было раннее утро, лавка «Зелья и прочие товары» только-только открылась. Алика варила первый кофе, Финист в облике птицы дремал на карнизе. Посетителей было всего двое — огромная Брунгильда и тоненькая Марьюшка, корпевшая в уголке над учебниками. Последняя подняла голову, вытащила изо рта карандаш и спросила:
— Что такое Валгалла?
— Место, куда попадают герои-викинги после смерти, — объяснила Алика.
— Ха! Герои! — Брунгильда презрительно скривилась — Это совсем не обязательно. Нужно просто держать меч в руках. Героизм — так, добавка. Алика, можно еще пирожок?
Хозяйка лавки подвинула поднос поближе к гостье, потом достала из-под стойки кружку побольше (и покрепче) и налила туда чаю. Брунгильда благодарно улыбнулась.
— Наверно, там очень интересно, в этой, как правильно… Валгалле? — сказала Марьюшка.
— Да как тебе сказать… — Брунгильда надула щеки — Если тебе по душе вечные пиры с грубыми бородатыми вояками, которые редко ходят в баню и постоянно дерутся, это твое место. — Она немного подумала и добавила, чтобы быть справедливой — Вообще они, конечно, неплохие ребята. В большинстве. Когда пообедают. Но очень уж шумные. И видеть их каждый день, да к тому же постоянно привозить туда новых — то еще испытание. К тому же знаешь, как бывает — вот поднимешь павшего воина, расположишь на седле, привезешь его, воинственно орущего, к воротам Валгаллы, а там, внизу, оказывается, нашелся лекарь. И твой павший воин уже не павший, а просто раненый, и тащи его теперь обратно. А он еще не хочет и упирается… Я даже на курсы первой помощи записалась, чтобы лишний раз ездить не пришлось.
— Помогло? — спросила Алика.
— Не-а. Теперь я их вожу не только в Валгаллу, но и в лазарет.
Марьюшка хихикнула. Валькирия глубоко вздохнула. Звук был, будто раздували кузнечные мехи. Алика сочувственно посмотрела на подругу.
— А ты возьми отпуск.
— Отпуск… — кисло протянула Брунгильда. — Думаешь, начальство отпустит?
Тут уже фыркнула Алика.
— Это Один-то? Пусть только попробует не пустить! Я еще помню ту зиму, когда он замещал Деда Мороза!
Брунгильда откинула голову назад и расхохоталась. Товары на полках затряслись. Она никак не могла забыть сурового северного бога, наряженного в шубу и валенки.
— Тебе смешно, а мне пришлось его два дня в кладовой прятать. Это же надо додуматься, дарить детям боевое оружие!
Валькирия вытерла выступившие от смеха слезы и попыталась заступиться:
— Да ладно, он же не ожидал, что им так понравится.
Алика издала звук, явно изображающий неодобрение.
— В общем, просись в отпуск, — подытожила Алика. — И приезжай к нам. У нас тихо. Ну, в последнее время.

— ТАРААААААААМ!
Звук рога взорвал тишину леса. Птицы попадали с ветвей, и, недовольно переругиваясь, унеслись в чащу.
Здесь проходила граница двух государств, и ее только что пересекла небольшая процессия. Первым ехал худощавый молодой человек на громадном белом коне. И его, и коня можно было бы описать одним словом — кудрявый. Конская грива идеально повторяла золотистый оттенок волос юноши. Рог протрубил снова.
— Ой, да перестань, пожалуйста, — поморщился юноша.
— Таковы правила, ваше высочество, — возразил глашатай, седой толстяк на коренастой мохноногой лошадке. — Я должен оповестить о вашем прибытии.
— Кого, деревья? — спросил принц и тут же продолжил — Не важно, просто не делай так больше. Я собираюсь поохотиться.
— Поохотиться, ваше высочество? Так ведь мы не получали разрешения леших…
— Вот поэтому я и прошу тебя быть потише.
Принц прищурился на лес, обернулся к остальной процессии и проорал:
— Кто везет мой арбалет?!
Глашатай прицокнул языком. Он состоял при принце с самого его рождения и знал, что охота была его единственной страстью. Если поблизости водилось что-либо, что можно было подстрелить, его высочество становился глух к голосу разума. Дома, в Веристане, на это закрывали глаза. Но здесь…
Глашатай наблюдал, как принц придирчиво осматривает оружие, и предчувствовал большие неприятности.

В то же самое время царевич Егор лежал в пыли. Возле его носа танцевали копыта. Это были очень красивые, полированные копыта, принадлежащие очень изящным лошадиным ногам. Тело, которое несли эти ноги, тоже было лошадиным, и могло бы быть телом самой красивой в мире лошади. Однако по бокам этой лошади располагались два огромных снежно-белых крыла, в данный момент стянутые специальными ремешками.
Над царевичем Егором возвышался пегас. И да, он только что сбросил царевича на землю. Снова.
Царевич лежал и переводил дух, когда до него донесся голос королевы:
— Сын, ты жив? — спросила она.
— Большей частью, — ответил Егор и медленно поднялся.
Королева стояла у ограды загона, опершись на верхнюю перекладину. Когда сын подошел, она просунула сквозь ограду фляжку с лимонадом. Царевич принял флягу с благодарностью.
— Тяжело? — королева кивнула на пегаса.
Егор поморщился:
— Не знаю, где Эрих взял это создание, но он явно выбрал самого злобного.
Оба посмотрели в загон. Пегас с видом победителя бродил по кругу. Почувствовав взгляды, он поднял голову и заржал.
— Кстати, об Эрихе… — королева замялась. — Ну, да это подождет. Давай лучше, переодевайся, пойдем поедим, ты же не обедал.
Царевич приуныл — он прекрасно знал, что значило это «кстати, об Эрихе». Веристанский принц недавно просил разрешения проехать через их королевство, чтобы встретиться с Атидой — принцессой Брестии. Предполагалось, что эти двое должны пожениться. Их родители решили так, едва дети появились на свет — обычное дело в небольших государствах. Будущие супруги состояли в активной переписке с десяти лет, а теперь решили познакомиться лично. И все бы хорошо, но это навело отца царевича Егора на Ту Самую мысль.
— Папа опять хочет меня женить? — спросил Егор мрачно.
Королева повела плечами. Ей было неловко.
— Ну, его можно понять. Он хочет увидеть внуков, и чтобы было кому передать королевство, а ты из зверинца не вылезаешь.
— И кто на этот раз?
Два месяца назад король пригласил в гости вдовствующую герцогиню с шестью дочками. Это были самые жуткие два месяца в жизни королевской семьи. Девушки, казалось, были повсюду: они вышивали на скамейках, хихикали в саду, танцевали в бальном зале, а одна даже решилась боксировать с королем. Отказываться было неловко, и король, как истинный джентельмен, не представляющий возможным ударить даму, вышел из зала с подбитым глазом. Егор надеялся, что после этого случая у отца пропадет желание устраивать его жизнь, но…
— Ой, да никто! — всплеснула руками королева. — Он просто хотел отправить тебя в путешествие. Развеяться немного.
Царевич поглядел на пегаса и на вольеры зверинца, тянувшиеся за загоном. Он покачал головой:
— Сейчас не могу. Пегас этот, да и грифы через неделю вылупятся… Нет, никак.
— Да, я тоже так подумала. И предложила другой вариант. Ехать никуда не нужно. Только купить кое-что в Лавке.

— Ты это серьезно? — спрашивала Алика несколько часов спустя.
Царевич Егор обреченно вздохнул.
— Либо это, либо временное изгнание.
Алика и Егор познакомились два года назад, когда одно магические создание чуть не уничтожило Карадос-на-Хине. Несмотря на то, что большую часть событий Алика провела в облике тигра, они прониклись друг к другу симпатией. Иногда царевич забегал в лавку, выпить чаю и перевести дух. Несколько раз он сталкивался здесь с королевой и старшей ведьмой.
— Я бы не назвал путешествие изгнанием, — возразил Финист. Он старательно полировал собственноручно вырезанную деревянную ложку.
— Это уж для кого как. Даже самое интересное путешествие может быть изгнанием, если оно не вовремя, — ответил царевич.
Алика пожала плечами и отправилась в подсобку. Через некоторое количество шороха и стука она вернулась со свертком.
— Честно говоря, это, скорее, антиквариат, чем действующая вещь, — сказала девушка, разворачивая тряпицу. — Я не думала, что кто-нибудь станет ей пользоваться по прямому назначению. Да и попал он к нам в довольно плохом состоянии… Ты стрелять-то умеешь?
— Конечно. Царевичам это обязательно. Правда, я уже много лет не держал в руках лук.
Он поднял оружие и тщательно его осмотрел. Когда-то этот лук принадлежал Ивану Царевичу, тому самому, который угодил стрелой в болото и вместо невесты нашел лягушку. Лягушка оказалась заколдованной царевной, и в конце концов все вышло удачно. Вдохновленные этой историей молодые люди еще какое-то время пользовались луком для поиска невест, но, поскольку каждый раз свадьбе предшествовало довольно опасное приключение, от него отказались. А потом в ту сказку заехал Финист и прихватил ненужный никому лук с собой. Просто на всякий случай.
Егор накинул тетиву и тронул ее пальцем. Она фальшиво зазвенела, по луку пробежали голубоватые искры.
— Он точно работает? — спросил Егор.
— Какая-то волшебная сила в нем определенно есть, — ответила Алика. — Но я не уверена, что он работает как надо. Да и стреляет, учитывая возраст и состояние, так себе… Знаешь, а испытай его в лесу. У нас тут есть полянка недалеко, из лавки направо и по тропинке. Это не охота, так что даже леших предупреждать не надо.
Царевич молча кивнул, допил чай и ушел в лес. Лук он держал так, как будто тот мог его укусить. Оставшись вдвоем, хозяева лавки переглянулись.
— Ты уверена в том, что делаешь? — спросил Финист, по-птичьи склонив голову к плечу.
— Ну, я его предупредила, — отозвалась Алика. — К тому же, что мне было делать? Сказать, что у нас такого нет?
— Не уверен… — протянул оборотень. — Мы не знаем, как именно он работает. А за годы волшебные свойства могли измениться. Вспомни, каждый раз, когда из него стреляли, что-то случалось. А последнего царевича чуть не съели.
Алика достала из-под прилавка большой медный таз, медленно пересыпала в него малину, добавила меда и поставила все это на плиту. Подумала немного, долила чуть-чуть воды, и только потом ответила:
— В итоге-то с ним все было хорошо. Да и есть царевичей у нас совершенно некому. Так что…
Дверь распахнулась. Тоненькая девчушка влетела в лавку вихрем кос и юбок, пронеслась к стойке, налила стакан воды и принялась жадно пить. Алика похлопала ее по плечу:
— Марьюшка? Все нормально?
Девочка поставила стакан на стол и глубоко вдохнула.
— Ой, Алика, страх-то какой! — выдала она пронзительным голоском и снова потянулась к кувшину. — Я прямо всю дорогу бежала! Надо всем сказать! Надо — она отхлебнула воды — предупредить! Там, в лесу, такое!
Финист и Алика уставились друг на друга, потом на девочку.
— Ну? — поторопил Финист.
— Я была на своей полянке, читала заклинания, практи… прак-ти-ко-ва-лась, вот. И тут… оно, огромное, страшенное, лохматое… И прямо на меня. Я еле удрала.
— Так что это было-то?
— Ой, не знаю. На кабана похож, только большой. И, кажется, голодный.

Глашатай продирался через лес. Его красивый темно-синий камзол разорвался о колючки, шляпа потерялась, а конь остался на привязи у повозки. В одном сапоге мерзко хлюпало.
— Ваше высочество!
Тишина.
Глашатай напряженно вслушивался. Потом попробовал еще раз:
— Принц Эрих!
Кричал он шепотом. Во-первых, потому что сам принц приказал не шуметь, а во вторых, потому что очень не хотел встретить кого-нибудь, кроме принца. Последний отсутствовал уже довольно давно. Слуги начали беспокоиться — к вечеру они должны были прибыть в Карадос-на-Хине, где их ждал ужин и постели. Но если принц впал в раж, им вполне могла выпасть ночевка в лесу…
Впереди что-то зашуршало. Затрещали ветки. Глашатай замер.
— Ваше высочество! — прошептал он сдавленно.
Из кустов вылетел мохнатый зверь размером с быка и с оглушительным визгом понесся на глашатая. Тот подпрыгнул на месте, развернулся и с не менее громким визгом побежал прочь.
За его спиной дробно постукивали копыта, все ближе, ближе…
— ААААААА!!!
Шмяк!
Глашатай со всего маху врезался во что-то мягкое, сбил это с ног и покатился по земле. Зверь пронесся мимо и затормозил чуть дальше. Глашатай замер, боясь дышать.
— Отпусти меня! — потребовал тонкий голосок. Только тут глашатай сообразил, что сжимает в руках тоненькую девочку. Она вскочила на ноги, повернулась к зверю и воинственно вытерла нос рукавом. В руке у нее был обломок палки. Зверь посмотрел на нее в нерешительности, переминаясь с лапы на лапу.
— Уйди прочь! — крикнула девочка.
Зверь завизжал и шагнул к ней.
— И алый пусть цветок огня
От гибели спасет меня! — продекламировала Марьюшка (это была она).
Что-то вспыхнуло. Запахло паленым. Зверь с воплями унесся в лес. А Марьюшка вдруг отбросила палку, закрыла лицо ладонями и часто задышала.
Глашатай медленно поднялся с земли. Коленки у него дрожали, но рядом была девочка, и ей было страшно. Он протянул руку и коснулся ее плеча:
— Не плачь, малышка, он уже ушел…
Девочка подняла голову и посмотрела на него. Глаза были абсолютно сухие и яростные.
— Да не плачу я! Просто боюсь. Вот если бы вы меня не уронили, мы бы уже улетели отсюда… А теперь придется всю дорогу пешком продираться.
Она пнула носком ботинка палку. При ближайшем рассмотрении это оказался черенок метлы, сломанный пополам. Вторая половина валялась в отдалении.
— Ты ведьма? — спросил глашатай. Он пережитого страха он медленно соображал.
Марьюшка кивнула. Она подобрала обломки и грустно их разглядывала.
— Да-а, на этом точно не полетаешь… А новую делать некогда… Меня лешие послали. Сказали, найти побольше народу и предупредить. Ну, про этого, большого.
-Да кто это хоть был?
— Кто ж его знает. Вроде кабан какой-то. Здоровущий. — девочку передернуло. — Пойдемте отсюда, что ли. Тут если наискосок, до лавки ближе. Там не страшно.
— Погоди-погоди! Тут еще где-то принц… Принц Эрих. Нужно его найти.
Юная ведьма покачала головой:
— Нет тут никого. Я все осмотрела сверху. Ну, и пока мы его искать будем, кабанище вернется. Я его так больше не прогоню.
— Да как же…
Хрустнула ветка. Оба вздрогнули.
— Уходим, — сказала Марьюшка. — Может, принц уже нашелся.
— Правильно, — согласился глашатай. Он успокоил себя тем, что, если нет, встретит принца по дороге.
Следующий час они продирались, пролезали и карабкались сквозь лес. Марьюшка уверенно вела своего спутника по каким-то только ей заметным тропкам и знакам. Правда, иногда глашатаю казалось, что они проходят одно место дважды, но он благоразумно молчал. Не стоило сердить ведьму, даже такую юную.
Вдруг лес будто распахнулся, и перед ними оказалось озеро. На противоположном берегу стоял маленький домик с двускатной крышей. Возле него расположился караван принца Эриха — глашатай узнал яркие камзолы и праздничные попоны на конях. Путешественники разложили походный костер, над которым дымился котел с едой. Над озером плыли умопомрачительно вкусные запахи. Вот из домика показался высокий и тощий молодой человек в сером. Марьюшка ахнула и замахала руками:
— Финист!
Парень замер и недоуменно огляделся. Потом увидел Марьюшку, подпрыгнул и птицей перелетел через озеро. Здесь он снова стал человеком. Марьюшка бросилась ему на шею и тут уже расплакалась. Финист тихонько погладил ее по голове:
— Все, пришла уже. Долго ты, мы беспокоились.
— Я нашла вот его, а потом был кабан, и метла сломалась, и мы шли пешком, и я даже заблудилась, — затараторила Марьюшка сквозь слезы. — Ой, Финист, страшно-то как было!
Финист мягко улыбнулся.
— Ничего, все позади. Ты умница. Беги скорее к Алике.
Марьюшка кивнула и покосилась на глашатая. Тот стоял в сторонке и во все глаза глядел на Финиста: оборотни были редкими гостями в Веристане. Девочка отстранилась, вытерла нос и махнула рукой:
— Это Финист, а это глашатай принца Эриха.
Оборотень посмотрел на него и протянул руку, которую тут же крепко пожали:
— Глашатай, а звать как? — спросил он.
Старик растерялся:
— Да просто… глашатай.
Финист мысленно рассмеялся, а вслух сказал:
— Добро пожаловать в Лавку.
Они пошли вслед за легконогой Марьюшкой.
— А где же сам принц? — спросил Финист, и сердце у глашатая упало. Он замер на полушаге и повернулся было к лесу, не зная, то ли бежать обратно, то ли просто стоять здесь и ждать, пока Эрих не выйдет из-за деревьев. Но Финист твердо взял его под руку и повел дальше:
— Значит, скоро придет. В лесу лешие, они его найдут и выведут. Он же где-то рядом?
Глашатай прикинул, как далеко мог забраться опьяненный охотой принц и пришел к выводу, что не настолько, чтобы его не нашли. Он кивнул.
— Ну, вот и отлично.

В самой лавке было людно. Всех, кого отыскивали в ближней части леса, приводили сюда, и в итоге в маленьком деревянном домике собрались два поэта, один незадачливый грибник, браконьер, который притворялся, что просто вышел погулять, Марьюшкина тетушка, царевич Егор и какой-то безнадежно влюбленный юноша, который ежеминутно вздыхал и пил чай без сахара. Алика мирно возилась с вареньем, будто не происходило ничего особенного, и это успокаивало. Поэты вполголоса обсуждали найденный на столе потрепанный сборник стихов, который оставила Брунгильда. Браконьер рассказывал царевичу об особенностях изготовления манков на уток. Марьюшкина тетушка то и дело поглядывала вокруг и неодобрительно поджимала губы. Но она всегда так себя вела, и никто не обращал на нее особого внимания.
В дверном проеме появился хмурый и усталый леший Серега. Все глаза тут же обратились на него, разговоры смолкли.
— Нормально, дорога безопасна, — сказал леший. — Можно ехать в город.
— Поймали, что ль? — спросил браконьер. Глазки у него блестели.
Леший наградил его тяжелым взглядом. Браконьер смущенно заерзал.
— Нет, не поймали, — ответил Серега наконец. — Но вдоль дороги дежурят наши ребята, так что ты вполне можешь идти домой.
Браконьер счел за лучшее тотчас же воспользоваться этой возможностью. Он вскочил и вылетел за дверь. Его стул еще несколько секунд балансировал на двух ножках, а потом с грохотом рухнул на пол.
— Что это он? — спросил один из поэтов.
— Даже и не знаю, — проворчал Серега мрачно.
Только на этой неделе он обезвредил около двадцати браконьерских силков, но поймать самого браконьера ему никак не удавалось. Тот был хитер и очень осторожен. Даже сейчас, когда его застали в лесу в двух метрах от очередной ловушки, никто не смог доказать, что ловушка принадлежит ему.
Серега прошел к стойке. Алика молча налила ему кофе и подвинула поближе вазочку с печеньем. Леший сделал большой глоток. Посетители лавки еще немного подождали, но, убедившись, что Серега больше ничего не расскажет, стали расходиться. Марьюшкина тетушка попыталась было остаться и посверлить Серегу вопросительным взглядом, но быстро поняла, что из этого ничего не выйдет, и ушла к племяннице, которая сидела у костра с караваном принца. Когда за ней закрылась дверь, леший устроился на ее стуле, вытянул ноги и произнес:
— Странно это все.
Финист и Алика насторожились.
— Зверь сбежал, — пояснил Серега. — И нигде его нет. Никак не понимаю, как огромный вепрь может скрыться в лесу от леших.
— Ну, пару лет назад оказалось, что под стоячими камнями спал огромный джинн, и ни один леший о нем не знал, — пожал плечами Финист.
Алика метнула ему гневный взгляд. Оборотень не отличался особенным чувством такта.
— Это совсем другое, — отмахнулся леший. — Джинн был там еще до того, как появился лес, не говоря уже о нас. А вепрь возник из ниоткуда и исчез в никуда сейчас. Мы даже не знаем толком, как он выглядел. Только то, что очень большой и, похоже, злобный. Алика, есть в твоих книжках что-нибудь про кабанов-призраков?
Хозяйка лавки покачала головой:
— Вряд ли. Но у меня есть еще кофе.
Серега с готовностью подставил чашку. Финист кашлянул.
— А принца вы в лесу, случаем, не находили? — спросил он.
Леший поперхнулся:
— Какого еще принца?
— Веристанского. Видел разряженных ребят у костра? Это его сопровождение. Он к невесте ехал. Неужели ты не в курсе?
Серега на минуту задумался.
— Да, кажется, что-то слышал, — сказал он наконец. — Но это не по моей части, я же археолог. Вот если бы везли его мумию, я бы точно знал. А так меня с раскопок сдернули из-за этого кабана… Что с принцем?
— В том-то и дело, что непонятно. Он в лес ушел, и ни слуху, ни духу.
Леший надул щеки и выдохнул. Он не был экспертом по международным отношениям, но мог предположить, что пропавший иностранный принц плюс злобный гигантский кабан равно большие неприятности для всего королевства. А еще это значило, что к раскопкам Серега вернется не скоро. Он покрутил в руках чашку и произнес:
— Ты можешь слетать к Трем дубам и рассказать все это Деду? Так будет быстрее всего. А он уже расскажет всем остальным.
Финист поморщился, но кивнул. Дед был старейшиной леших, хотя правильнее было бы называть его королем леса. Маленький, щуплый старик, совершенно лысый, он в любую погоду ходил в меховом жилете и обмотках. От него пахло мхом и прелыми листьями. Никто не знал, сколько ему лет, но подозревали, что не одна сотня. Он был душой и сердцем леса, его совестью и его надеждой. Все, кто обитали под сенью деревьев, относились к нему со смешанным чувством уважения, страха и недоумения, и Финист не был исключением. Часть своей жизни оборотень проводил в облике птицы, и тогда особенно остро ощущал вездесущее присутствие Деда. Казалось, его острые черные глазки глядели из-под каждой коряги, а в ветре слышался его хриплый шепот. Но если нужно было найти потерявшегося, Деду не было равных.
Финист загреб из вазочки горсть печенья и вышел на улицу. Его внимание привлек царевич Егор, слонявшийся возле лавки с озабоченным видом и луком в руках. Финист замешкался.
— Все в порядке? — спросил оборотень.
— В общем и целом, да, — пожал плечами Егор.
Финист пошевелил бровями и уточнил:
— В общем и целом?
— Есть кое-что, что меня беспокоит, — признался царевич. — Но это мелочь. Я успел испытать лук, до того, как лешие меня увели. Стреляет он отвратительно, точности никакой, но дело не в этом. Я не успел собрать стрелы, они остались в лесу.
Оборотень уже открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь успокаивающее, вроде «не бери в голову», и тут до него дошло. Где-то в лесу валялись магические предметы, о которых никто точно не мог сказать, как они действуют. Он представил лицо Алики и мысленно закричал «Я ведь предупреждал!». Но дело было сделано, и ругаться было бессмысленно. Финист почесал ухо и произнес:
— Не бери в голову. Найдем. Где, ты говоришь, это было?
— Ну, одна стрела точно где-то в деревьях недалеко от той полянки, где я тренировался.
— Ага. Одна. Есть еще?
— Да… есть. — царевич смутился. — Про нее я не знаю. Она осталась в… В общем, я случайно попал в лося. Надеюсь, мне не придется на нем жениться.

Лось уныло брел по лесу. Под его массивными копытами трещали сухие ветки, у самой морды толклась и лезла в глаза мошкара. Лось фыркал, но как-то слабо, отрешенно. Была середина августа, и зеленый покров леса начал чуть заметно редеть. Тут и там яркие изумрудные оттенки тускнели, выцветали. Лось знал, что они скоро исчезнут, станут желтыми, красными, бурыми. Он наблюдал эту смену палитры уже шестой год. Для него она не была красивой, он едва замечал сочетание лесных оттенков. В его мире, состоящем из очень простых вещей, перемена цвета значила скорые холода, а вместе с ними — перебои с едой, голодных хищников и постоянные поиски безопасного укрытия.
Лось нагнул голову и почесался о корягу. В его крупе чуть левее того места, где начинался хвост, что-то застряло. Это что-то беспокоило лося. Оно засело плотно, а когда лось попробовал подцепить это зубами, по зубам пробежала дрожь. Лось сдался и оставил нечто на месте.
Прямо перед ним торчал в небо обломанный ствол дерева, его корни, громадные и свивающиеся, образовывали что-то вроде норы. Раньше здесь зимовали медведи, их запах еще остался в корнях, но сейчас его перебивало что-то новое, незнакомое. Лось заволновался. Он принюхался. Стрела в его крупе завибрировала, и, если бы он посмотрел на нее, то увидел бы синие искры, пронесшиеся по оперению. Лось сделал шаг назад и зафыркал. Под корнями что-то задвигалось. Блеснули чьи-то глаза. Раздалось то ли ворчание, то ли приглушенный визг.
Лось счел за лучшее убраться подальше, и поскорее. Гигантский кабан, спавший под корнями, еще глубже закопался в прошлогоднюю листву.

Ночь, прозрачная и легкая, как вуаль брестской принцессы, опустилась на лес. Лавка затихла, ее спрятанные за ставнями окна походили на закрывшиеся глаза спящего гиганта. Над озером плыли завитки тумана, так похожие на дым от курящегося на берегу костра. У костра сидел одинокий глашатай. Он то клевал носом, то вздрагивал, просыпаясь, и напряженно вглядывался в лес, пока его голова снова не начинала клониться на грудь. Остальной караван давно спал в походном шатре, доносящийся оттуда нестройный храп и сопение гармонично вплетались в ночные звуки.
Громко заухал филин. Глашатай всхрапнул и проснулся. От опушки леса к нему направлялся человек. Сердце старого слуги радостно встрепенулось, но уже в следующее мгновение он понял, что ошибся: пришелец был выше и худее принца. Он приближался, и глашатай узнал его — это был один из леших, кажется, археолог. Он что-то держал в руках, то ли куртку, то ли…
Вот леший подошел вплотную, и, ни слова не говоря, развернул свою ношу перед глашатаем. Ледяная рука стиснула живот старика. Перед ним был камзол принца.
— Откуда?.. — просипел он изменившимся голосом.
— Нашли в чаще, — пояснил Серега мрачно. — Крови на нем нет, нигде не порван.
— Значит, он… Значит, с ним…
Ничего это не значит, подумал Серега. Он не спал уже сутки, побывал в болоте, облазил несколько берлог, подскользнулся на краю оврага и, кажется, вывихнул плечо. Но, глядя в лицо старика, он просто не мог такое сказать. Поэтому ответил:
— Мы его найдем. Просто лес очень большой.
— Да, конечно… -пробормотал старик и посмотрел за спину лешего, на синеющие в сумраке деревья.

Утро началось с прибытия Брунгильды. Впереди нее летела ее песня. Валькирия была еще только черной точкой в небе, а ее голос уже несся вниз, рассказывая о славных битвах и великих героях. При этих звуках тела слушателей сами собой вставали по стойке «смирно», а кровь закипала и требовала свершений. Брунгильда приземлилась на песчаную полоску у озера и проскакала к самой лавке. Копыта ее лошади умудрились выбить оглушительную дробь даже по мягкой земле.
— Доброе утро! Отпустили таки?
В дверях лавки стояла Алика в желтой фланелевой пижаме и сонно щурилась. Ее короткие светлые волосы напоминали птичье гнездо после бури, а на щеке остался отпечаток подушки. Губы Брунгильды растянулись в счастливой улыбке:
— Ага! Один передавал тебе привет. И вот еще что…
Она закопалась в седельную сумку и извлекла маленький глиняный кувшинчик. По крайней мере, маленьким он выглядел в ручищах валькирии. Алика приняла подарок и осторожно отогнула вощеную бумагу, которой было закрыто горлышко. Один, конечно, не Локи, но с дарами богов нужно быть осторожной в любом случае. Ее ноздри затрепетали.
— Мед? — спросила она удивленно.
— Мед, — кивнула валькирия. — Но я бы не советовала добавлять его в варенье.
Алика уставилась на подругу.
— Что, тот самый?..
— Он не сказал. Но ты же его знаешь… — валькирия выразительно пожала плечами.
Хозяйка лавки промолчала. Она внесла сосуд в лавку так, будто его содержимое могло расплескаться и прожечь дыры в половицах. Викинги называли вкусившими мед своих поэтов, скальдов. Они верили, что дарующий красноречие напиток храниться в кубке, который Один подарил своему сыну Браги, богу поэзии. И лишь лучшие из лучших помнят его вкус… Мог ли суровый северный бог отправить такой дар скромным держателям магической лавки? С него станется. Любит он взваливать на людей ответственность.
Из-за занавески, отделяющей саму лавку от подсобки и жилых помещений, выкатился сияющий Финист. Он мурлыкал себе под нос какую-то песенку и грыз полоску вяленой рыбы.
— Доброго утречка! Что-то вкусненькое? О, привет, Брунгильда!
— Мед от Одина, — ответила Алика.
Финист поперхнулся.
— Не думаю, что тот самый, но на всякий случай уберу в буфет, от греха подальше. Доброе утро.
Она запрятала кувшин за банки с вареньем и поднялась к себе, сменить пижаму на что-то более подходящее. Брунгильда с сумками прогрохотала следом — наверху была маленькая комнатка для гостей, и она направилась туда. Оборотень же, все так же напевая, принялся открывать ставни, выставлять на стойку кружки и готовить лавку к новому дню. Он первый увидел мчащуюся к ним всадницу.
Всадница ворвалась на поляну летящим облаком юбок, бус и волос. У порога лавки она лихо затормозила (лошадь развернулась боком) и скатилась с седла. Финист наблюдал, как она одергивает платье и поправляет волосы — это было важным. Вот всадница водрузила на голову корону, и оборотень произнес:
— Доброе утро, ваше величество!
Королева посмотрела на него, задумалась на секунду и убрала корону в седельную сумку.
— Здравствуйте, Елена! — тут же поправился Финист.
На ее встревоженном лице появилась улыбка:
— Да, так определенно лучше. Я сегодня инкогнито. Алика проснулась? Серега не приходил?
Из лавки донесся топот — ее хозяйка спустилась по лестнице и высунулась наружу. Бросив взгляд на бескоронную голову посетительницы, она быстро поздоровалась и нырнула за стойку, варить кофе на четверых. Королева вошла в пустой зал. Она немного запыхалась, а глаза рассеянно перескакивали с предмета на предмет. Финист пододвинул ей высокий стул, и королева уселась на него, положив локти на стойку. Ее пальцы нашли чайную ложку и теперь перебирали по ней, задумчиво и немного нервно. Запахло кофе: Алика дернула турку, пролив немного в огонь.
— Чарли получил письмо от веристанского короля, — сказала, наконец, Елена. — Он интересуется, добрался ли Эрих.
Финист и Алика переглянулись.
— Эрих должен был ему написать, когда доберется до города, — продолжала королева. — Но не написал. А вчера вечером Егор рассказал мне о вепре. Чарли об этом еще не знает, но он знает, что караван стоит рядом с лавкой, и в ближайшее время пришлет кого-нибудь выяснить, что произошло. И нам придется сказать королю Веристана, что его единственный сын пропал в лесу, который мы объявили совершенно безопасным, и по которому носится огромный кровожадный зверь. Будет ужасный скандал.
Финист откашлялся. Королева повернула голову и посмотрела на него.
— Я вчера летал к Деду, — сказал он. — Попросил его поискать принца. Так Дед спросил меня, как же так получилось, что принц вдруг оказался в чаще леса один, когда должен был проехать по дороге с караваном.
Елена, которая прекрасно знала о страсти принца к охоте, пробормотала что-то вроде «идиот!». Финист, правда, был уверен, что ему послышалось, потому что королевы таких слов не говорят. Алика сняла турку с огня и постучала по ее округлому медному боку, чтобы гуща скорее осела.
— Дед не станет помогать, — сказала она. — Принц Эрих нарушил его правила, он теперь и пальцем не пошевелит, даже если будет знать, куда принц подевался. А если Дед ничего не станет делать, то и лешие тоже. Не говоря о том, что им сейчас хватит своих забот с этим кабаном.
Королева мрачно кивнула. Международный скандал постепенно превращался из маловероятного во вполне реальный. Не спасет и многолетняя дружба двух королей — когда речь идет о детях, даже короли становятся просто родителями.
Елена постучала по стойке чайной ложкой. Алика поставила перед ней кофе в ее любимой темно-синей кружке, и королева задумчиво сделала первый глоток. Потом посмотрела на Алику:
— Скольких вы с Финистом сможете собрать на поиски принца? Искать нужно тихо, чтобы не поднялась паника. И быстро.
Молодые люди переглянулись, и Финист принялся загибать пальцы:
— Ну, например, Серега…
— Вряд ли. У него кабан, браконьеры и раскопки, — возразила Алика.
— Маргарита?
— Не знаю. Она все-таки в возрасте…
— Зато лес знает вдоль и поперек. Отправить с ней кого-то еще, чтобы легче было. Сильвестин?
Алика просияла. Сильвестин был колдуном, и не простым, а самым могущественным за всю историю магии. Последние два года он жил в охотничьем домике со своей женой Маргаритой, промышлял зверя и почти не колдовал. Он был хорошим другом лавки.
— Точно! Он один стоит целого отряда. Слетай к нему, а?
— Обязательно. Кто еще? Ну, понятно, я сам, Марьюшка, она тоже может с воздуха искать, ее тетка, но насчет нее не знаю…
— Не забудь меня, — сказал густой голос с лестницы.
Все обернулись. Финист присвистнул.
На лестнице стояла валькирия. Она была в платье. Платье было белым, легким и очень простым, по подолу и вдоль ворота тянулись крошечные вышитые васильки — его единственное украшение. Длинные, густые волосы, обычно стянутые в две практичные косы, теперь волнами спускались на плечи и почти до колен. Брунгильда улыбнулась.
— Простите, ребята. Не собиралась вас подслушивать, но вы не очень и шептались.
Она спустилась вниз, и Алика представила ее королеве. Елена на минуту забыла о государственных делах, разглядывая Брунгильду с почти детским любопытством, а та, в свою очередь, с таким же любопытством разглядывала ее.
— Приятно познакомиться, — сказала королева и протянула руку.
— Взаимно, — сказала валькирия и сжала ее ладонь так, что Елена поморщилась. — Так что, когда выступаем?
Это прозвучало настолько воинственно, что Финист и Алика дружно прыснули со смеха. Брунгильда посмотрела на них почти обиженно.
— Не раньше, чем выпьем кофе и позавтракаем, — сказала Алика, протягивая ей чашку размером с небольшой бочонок.
Валькирия расцвела в улыбке:
— Договорились! Сливки есть?
Елена подвинула к ней кувшинчик и подвела итог:
— Значит, всего семеро. Не густо, но лучше, чем ничего.
Финист озадаченно посмотрел на свои пальцы:
— А кто седьмой?
— Я, — ответила королева и откусила печенье.

Все участники поисковой команды собрались к полудню. Они постепенно подходили к лавке, кто-то заходил внутрь, кто-то устраивался снаружи, прямо на траве, ловя последние солнечные лучи уходящего лета. Марьюшка принесла новую метлу. Это было ее собственное произведение. Ручка метлы представляла собой неошкуренный ствол молодой осинки, а на прутьях зеленели недооторванные листья. Сами прутья были связаны чем-то, подозрительно напоминающим пояс от марьюшкиного платья. Однако, метла летала, а это было все, что от нее требовалось.
Вместе с Марьюшкой к лавке пришла ее тетушка. Она просто не могла пропустить поиск принца, хотя по-прежнему строго поджимала губы. Когда к лавке подошли, держась за руки, Сильвестин и Маргарита, тетушка постаралась поклониться волшебнику и при этом проигнорировать его жену, но супруги постоянно были рядом, и получилось, что она поклонилась им обоим. Сильвестин ответил ей вежливым кивком, а Маргарита широко и безмятежно улыбнулась. Тетушкино лицо стало непроницаемым, и она скрылась в лавке.
Кроме тех, кто собрались на поиск, в лавке были и обычные посетители, поэтому штаб решил собраться на улице. Финист вынес большую белую скатерть, ту самую, на которой два года назад пили чай разъяренный джинн, ведьма и вор из прекрасного города, оставшегося в прошлом. На скатерти оборотень разложил пожелтевший пергамент — самую точную из имеющихся карту леса. Все постепенно собрались вокруг нее.
Алика улучила минутку между посетителями и принесла на поляну свой самый большой чайник и корзинку с булочками, после чего снова скрылась в лавке. У нее выдалось на удивление горячее утро, покупатели шли один за другим, а к началу совещания примчался ковер-самолет с новыми магическими книгами. Финисту и королеве пришлось все объяснять самим. Когда они закончили, Сильвестин задумчиво погладил свою бороду и произнес:
— Дело не сложное. Я, пожалуй, мог бы перенести кого-нибудь туда, где находится принц.
Все уставились на него в немом изумлении. Сильвестин смущенно покашлял.
— Это простое волшебство. Старое, но надежное.
— Но это же невозможно! — возразила тетушка — Даже наши волшебники могут только очень приблизительно определить, где находится человек, не говоря уже о том, чтобы туда перенестись! И для этого нужны вещи… — она посмотрела на Сильвестина и замолчала.
— Они, должно быть, просто не помнят это заклинание, — сказал Сильвестин. — Ему почти шесть тысяч лет, это магия джиннов… Джинны должны всегда знать, где находятся они и где их хозяин. И вы правы, для этого нужны вещи принца.
— Так это не вопрос! — Марьюшка вскочила на ноги — Вон там стоит караван, у них полно вещей! Я сбегаю.
И, не дожидаясь ответа, она понеслась к стоянке. Сильвестин и Финист проводили ее взглядом и обменялись улыбками.
— Она здорово выросла, красавица стала, — сказала Маргарита. — И умница такая. Гордишься ей, а? — спросила она у марьюшкиной тетушки.
Та пожала плечами:
— Честно говоря, я никогда не думала, что из нее получится что-то путное. Она такая бестолковая.
Над скатертью повисло неловкое молчание. Королева посмотрела на тетушку и широко улыбнулась:
— Ошибаться в людях не страшно. Страшно заставлять их ошибаться в себе самих.
Тетушка кивнула. Финист кашлянул и ткнул в карту острым пальцем:
— Вот здесь принц зашел в лес, и, по словам глашатая, он двигался на северо-запад…
Они все склонились над картой, прикидывая, как будут добираться обратно из разных частей леса, если вдруг принц окажется там. Решили, что Сильвестин отправит к принцу Брунгильду, как самую сильную и способную оказать первую помощь, если принц будет ранен, и полетит сам. Остальные должны будут ждать их возвращения, а если они не вернутся в течение часа, отправиться на помощь.
— Если что-то случится, мы разведем костер, — сказала Брунгильда, — и вы найдете нас с воздуха. Можете взять мою лошадь.
Она обернулась к пасущейся в отдалении кобыле и прогремела:
— Сольвейг!
Кобыла подняла голову и помчалась на зов, грохоча копытами так, будто неслась по твердому камню. Возле валькирии она остановилась и потянулась к ней. Брунгильда похлопала ее по крепкому боку.
— Слушай, девочка. Видишь вот ее? — она указала на королеву. — Это Елена. Она королева. Пока меня нет, слушай ее. И если она попросит лететь, лети, куда скажет. Ясно?
Кобыла фыркнула и подошла обнюхать королеву. Та протянула ей кусок сахара, который кобыла с достоинством приняла. Брунгильда ухмыльнулась.
К ним подлетела запыхавшаяся Марьюшка. Она что-то держала в руках.
— Так, две новости, — сказала девочка, падая между Брунгильдой и Сильвестином. — Хорошая — вот камзол принца. И плохая — глашатай пропал. Ночью. Кажется, ушел искать Эриха.
— Что, один? — удивился Финист. — Не зная леса?
Марьюшка кивнула.
— Он его очень любит, глашатай, — пояснила она. — Как сына. Он мне рассказывал. Вырастил его, потому что король был вечно занят, а королева умерла. — Марьюшка почесала нос и продолжила — Хотя, если честно, мне принц кажется ужасным балбесом. Я бы за такого замуж не пошла.
Королева, Маргарита и тетушка опустили головы, пряча улыбки. Сильвестин потянулся к камзолу, осмотрел его и подытожил:
— Ну что, когда будем готовы, можно лететь.
Уже через пятнадцать минут Брунгильда стояла возле скатерти, а за спиной у нее висел бездонный рюкзак, в который Алика упаковала зелья, бинты, еду и прочие необходимые мелочи на непредвиденный случай. Валькирия рассталась со своим платьем, и теперь была облачена в практичные леггинсы, короткую тунику и высокие сапоги. При ней не было меча, и ничто из ее одеяния не напоминало доспех, но почему-то казалось, что она выступает на битву. Когда Сильвестин встал с ней рядом, его макушка едва доставала ей до пояса.
— Ну что же… — сказал он, и тут заметил Марьюшку с метлой. — А ты куда?
Девочка покраснела:
— Глашатая поищу. Мало ли, что там с ним…
Сильвестин кивнул, сосредоточился и произнес длинное заклинание. Его голос еще звучал, но ни его, ни Брунгильды на поляне уже не было.
— Ну вот, — произнесла королева. — Теперь только ждать.

Вжих! Сильвестин и Брунгильда появились в воздухе над болотом, на секунду зависли и плюхнулись в вязкую грязь.
— О-отлично, — пробормотал колдун.
Он дернулся было в сторону того, что выглядело надежной кочкой, но не тут-то было — трясина начала его засасывать.
— Тише-тише! — крикнула Брунгильда — Не дергайтесь, а то с головой накроет. Сейчас, ну-ка…
Она осторожно и очень медленно сняла рюкзак и вытянула из него веревку. Потом примерилась и закинула петлю на ближайшее дерево. Дерево застонало и согнулось, когда валькирия принялась перебирать по веревке мускулистыми руками. Сильвестин изо всех сил вцепился в ее пояс, и они оба с глухим «чпок!» вылетели на твердую землю.
— Что-то не похоже, что принц где-то здесь, — сказала валькирия, отдышавшись.
Сильвестин молча кивнул. Он вычищал мох из бороды. Брунгильда огляделась и закричала:
— Принц Эрих!
Лес ответил раскатистым эхом, с деревьев снялась стая птиц, что-то хрустнуло. Наступила тишина. Брунгильда попробовала снова:
— Принц…
— Погоди, — сказал колдун.
Он подобрал что-то с земли и теперь разглядывал, поднеся почти к самому носу.
— Плохо, плохо.
Брунгильда посмотрела на него вопросительно, и в ответ на ее взгляд колдун протянул ей руку. У него на ладони лежал лоскуток, с точно таким же шитьем, как и на камзоле принца.
Они мрачно переглянулись. У них за спиной уныло булькнула трясина.
— Но он же не мог утонуть? — сказала Брунгильда. — Он же не такой дурак, чтобы лезть в трясину.
— Только если он не знал, что здесь болото. Или если его что-то сильно напугало, — ответил колдун.
— Что?
Колдун молча указал в лес. Там между деревьями двигалось что-то большое и лохматое. Вот оно вышло на открытое место…
— Вепрь! — выдохнула Брунгильда.
Зверь остановился и настороженно принюхался. Потом медленно повернул голову и уставился прямо на колдуна и валькирию. Они замерли. Рука валькирии потянулась к поясу, где обычно висел метательный топорик, но обнаружила только пустое место. Вепрь открыл пасть. Пронзительный визг разнесся по притихшему лесу. Копыта начали рыть землю.
— Прочь, — сказал Сильвестин и взмахнул рукой.
Вепрь повалился на бок, будто что-то его ударило, и какое-то время катился по земле. Потом он вскочил и с душераздирающим воплем унесся в чащу.
— Надо было его поймать, — Сильвестин задумчиво пощипал бороду. — Лешие бы порадовались. Ну да ладно, может, вернется еще. Давай поищем… что-нибудь.
Брунгильда кивнула. Они поднялись на ноги и пошли в разные стороны вдоль кромки болота.
Гораздо выше и немного южнее от них, Марьюшка болталась на метле. Именно болталась, потому что метла тряслась и норовила нырнуть носом вниз. Девочке даже показалось, что из хвоста выпало несколько прутьев, но она предпочитала об этом не думать. Хуже всего было то, что из-за тряски лес превращался в одно большое зеленое пятно, и даже там, где деревья становились реже, невозможно было что-либо разглядеть. Марьюшка сжала черенок метлы и спустилась ниже. Где-то там, под зеленым лиственным одеялом, бродил глашатай. Совсем один, не зная леса, наверняка без спичек и ножа… Вот интересно, что бы он делал, если бы ему удалось найти принца? Блуждал бы вместе с ним? Марьюшка вздохнула. Потом подумала о вепре, который тоже блуждал где-то в лесу. Что с ним сделают лешие, когда найдут? Как-то в лесу появился бешеный медведь, его поймали и усыпили. Марьюшке это не нравилось, но она убеждала себя, что у леших не было выбора: зверь был опасен, а вылечить бешенство нельзя даже магией. Но вепрь был совсем другим. Очень страшный, конечно, но и необычный. Таких огромных она никогда не видела и надеялась, что его поймают и отдадут в зверинец царевича Егора. Тогда он останется жив, и Марьюшка сможет посмотреть на него уже без страха.
Она поерзала на метле. Метла дернулась, потом, без предупреждения, развернулась и понеслась вниз.
— Иииииииии!
Марьюшка изо всех сил дернула черенок вверх, но метла не слушалась. Девочка с визгом пронеслась сквозь листья и ветки и зажмурилась, предчувствуя падение. В полуметре от земли помело резко остановилось. Марьюшка слетела с него и кубарем прокатилась по прелым прошлогодним листьям.
Она открыла глаза. Прямо перед ней оказались две босые старческие ступни, очень грязные, с налипшими листьями и в ссадинах.
— Что? Кто?
Над ней возвышался лысый старичок в набедренной повязке и меховой жилетке. Его борода была жидкой, спутанной и напоминала мох. Маленькие черные глазки на сморщенном лице горели, как угольки. Марьюшка подскочила.
— Это что же? Твоя работа? — она кивнула на свою метлу, по-прежнему висящую в воздухе.
Старичок кивнул.
Марьюшка задохнулась от возмущения. Она поперхнулась словами, потом сжала кулаки и закричала:
— Я могла разбиться! Да как ты… Да что ты… Уууууу! Зачем?
Старичок молча смотрел в ее раскрасневшееся лицо. Потом склонил голову на бок и произнес скрипучим голосом:
— Ищешь кого-то?
На минуту девочка растерялась. Эти спокойные птичьи глаза заставляли ее нервничать. Наконец, она ответила:
— Ну д-да. Глашатая. Кругленький такой, седой, и с усами.
Старичок вытянул руку и указал узловатым пальцем с зеленоватым обломанным ногтем:
— Туда иди.
Марьюшка тупо уставилась на палец. Потом перевела взгляд на старика. Он мотнул головой, подгоняя. Ноги Марьюшки, казалось, самостоятельно подбросили ее вверх, руки схватили метлу, и она, не вполне осознавая, что делает, побежала в указанную сторону. Старичок посмотрел ей в след, хмыкнул и снова склонил голову к плечу, как будто прислушивался.
Марьюшка бежала и бежала. Она не знала, почему нужно было именно бежать, но чувствовала это всем своим существом. Косы мотались позади нее, ветки хлестали по лицу и по ногам, метла в руке ужасно мешала, но девочка не решалась остановиться и попытаться заставить ее плыть следом по воздуху. Этот фокус ей редко удавался.
Вдруг перед ней оказался овраг, так неожиданно, что Марьюшка чуть в него не свалилась. Она замерла. Со дна оврага донесся стон.
— Кто там?
Она свесилась через край и увидела лежащего на земле глашатая. Одна его нога была вывернута под странным углом, лицо посерело от боли. К нему очень медленно подкрадывался огромный лохматый вепрь…
Марьюшка закричала. Она перехватила метлу поудобнее и скатилась вниз, размахивая ей, как дубинкой:
— Пошел вон! Убирайся! Прочь!
Вепрь попятился. Девочка принялась швырять в него все, что попадалось под руку: камни, комья земли, ветки. Вепрь отступил еще на шаг, и тогда Марьюшка понеслась прямо на него с дикими воплями. Зверь всхрапнул и побежал прочь из оврага, взрытая земля летела из-под его копыт.
Марьюшка плюхнулась на колени рядом с глашатаем. Он открыл глаза и попытался улыбнуться.
— Ты очень смелая, — прошептал он.
Девочка нервно засмеялась и вдруг поняла, что у нее по щекам текут слезы. Она посмотрела на ногу глашатая. Вблизи картина была еще более печальной. Всех юных ведьм обучают оказывать первую помощь раньше, чем использовать заклинания, но тут и знаний никаких не требовалось. Было совершенно ясно — сам глашатай не то, что идти, даже встать не сможет. Марьюшка сняла с пояса фляжку и поднесла к губам старика. Он стал жадно пить, а девочка оглядывала овраг, каждое мгновение ожидая увидеть злющего вепря.
— Как же нам выбраться-то?.. — сказала она вслух.
— Если бы я мог идти, — пробормотал глашатай беспомощно.
— Если бы, если бы… А-ай… — Марьющка почесала нос грязной рукой. На носу осталась черная полоска.
Поднять глашатая одна она не сможет. Оставить его одного и лететь за помощью слишком опасно, вепрь наверняка ушел недалеко. Что же делать? Марьюшка почувствовала, как на нее накатывается страх и чувство собственной беспомощности. Она закрыла глаза и несколько раз глубоко вдохнула. Так. Никто не придет, значит, нужно действовать самой. У нее есть нож, вода, метла, и она, в конце-то концов, ведьма. Чувствуя себя намного лучше, Марьюшка открыла глаза и ободряюще улыбнулась глашатаю.
— Справимся.

Лес шумел. Ветер носился в ветвях, раскачивая деревья, срывая зазевавшиеся листья. Его шелест походил на шепот моря, обнимавшего берега далекого Веристана. И точно так же, как из моря выпрыгивали играющие дельфины, над лесом вспархивали и опускались птицы. Лес дышал сухим зноем позднего лета. В лесу давно не было дождя.
В желтой траве у самых древесных корней что-то блестело. Это что-то, казалось, притягивало солнечные лучи. Они скапливались на поверхности, проходили сквозь предмет и превращались в жар.
Трава под предметом начала дымиться.

Королева расхаживала взад-вперед по поляне перед лавкой. Она ненавидела ожидание. Финист улетел наблюдать за лесом, не появится ли где-то тревожный дымок, Маргарита и тетушка завели неспешный разговор на нейтральную тему, Алика шуршала в лавке, а королеве было совершенно нечем себя занять. Впервые за всю свою жизнь она пожалела, что не увлеклась вязанием или чем-то подобным. Можно было бы занять руки и приглушить нехорошие предчувствия, нараставшие у нее в груди. После шестой прогулки до озера и обратно, Елена вздохнула и вошла в лавку.
Дверь скрипнула. Алика подняла голову от каталога, в который заносила новые книги, и чуть улыбнулась. Лавка была полна людьми. Здесь пили чай, спорили, рассматривали покупки и просто молча сидели и отдыхали около пятнадцати человек. Елена прошла прямо к стойке. Некоторые из гостей проводили ее любопытными взглядами.
— Новости? — спросила Алика вполголоса.
— Если бы, — вздохнула Елена и добавила: — Они должны бы уже вернуться.
Хозяйка лавки вытянула шею и посмотрела на часы, висящие над стойкой. До истечения часа оставались еще пять минут, но она согласно кивнула. Королева вздохнула:
— Да, я веду себя довольно глупо. Но эта неизвестность… Тревожно мне, знаешь.
— Понимаю, — ответила Алика и задумалась. — Хм…
Она знала королеву как спокойного и здравомыслящего человека. В самых странных обстоятельствах та не теряла головы и сохраняла хладнокровие и даже, что было важнее с Аликиной точки зрения, чувство юмора. Магических способностей у нее не было, но она много лет дружила с Мари, которая была старшей ведьмой и главой ведьминского ордена. Все вместе это значило, что не стоило списывать королевские предчувствия на фантазии нервной женщины.
Алика нырнула под стойку и вынырнула обратно. В руках у нее был маленький и очень обшарпанный рюкзачок. Она протянула его Елене:
— Вот. Это мой, он бездонный. Я его держу собранным, на всякий случай. Там аптечка, огниво… Все самое нужное.
Королева посмотрела на Алику и увидела в ее глазах полное понимание.
На улице громко заржала Сольвейг.

Марьюшка изо всех сил пыталась не расплакаться. Ей удалось зафиксировать сломанную ногу глашатая между двумя толстыми палками. Он выдержал это без единого стона, но девочка видела струйку крови на его подбородке — старик закусил губу, чтобы не закричать. Лицо его было серым. Он лежал на спине и смотрел на проплывающие над ними облака, изредка вздрагивая.
Марьюшка делала носилки. Она собрала по оврагу прутья, чтобы связать вторую метлу. Пришлось расплести обе косы и закрепить прутья лентами. Длинные марьюшкины волосы теперь покрывали ее, как одеяло, цеплялись за все и ужасно мешали. Между двумя метлами девочка привязала поперечины, отрывая полоски от подола юбки. За работой она то и дело слышала то, что казалось ей цокотом копыт и движением огромного лохматого тела на краю оврага. Несколько раз ей казалось, что она чувствует запах дыма.
Ее руки, лицо и шея были в глубоких царапинах, коленки кровоточили после падения с метлы, но девочка этого не замечала. Нужно было спешить, глашатаю становилось хуже.
Она привязала последнюю поперечину и подтащила конструкцию к старику.
— Эй.
Глашатай повернул голову и посмотрел на Марьюшку. Он попытался улыбнуться, но ничего не получилось.
— Мне нужно тебя положить на носилки. Ты тяжелый, придется тащить. Будет больно.
Глашатай помолчал. Потом еле заметно кивнул. Марьюшка несколько раз вдохнула и выдохнула, чтобы успокоиться.
Очень медленно и осторожно она приподняла глашатая в сидячее положение, просунула руки подмышки, мысленно досчитала до трех и резко потянула. Громоздкое тело почти не сдвинулось. Марьюшка напрягла все силы и потянула еще. Глашатай застонал и обмяк — потерял сознание. Марьюшка не стала его будить, она потянула еще, и верхняя половина тела перевалилась через край носилок. Девочка дала себе минуту отдышаться. Она глубоко вдохнула, но тут же закашлялась — запах дыма, до этого момента призрачный, заполнил овраг. «Дым. Лесной пожар». Она задрала голову и огляделась. Огня видно не было, самого дыма тоже — значит, еще далеко. Но нужно торопиться, еще больше торопиться.
Не обращая внимания на слезы, она подтянула ноги глашатая на носилки, сперва сломанную, потом здоровую. И, наконец, подтолкнула его так, что он оказался на них полностью. Теперь нужно было сосредоточиться.
— Высоко, метла, лети,
Нас отсюда унеси! — сказала Марьюшка.
Носилки чуть дернулись. Больше ничего не произошло.
— Ой-ой-ой… Это плохое… Ладно, без паники…
Вообще, Марьюшка неплохо сочиняла двустишия. Правда, они не всегда работали так, как нужно, но что-то интересное обычно происходило. Но сейчас ее голос дрожал, а в голову не лезло ничего, кроме мыслей об огне и глашатае.
— Две метлы, летите прочь,
Вы должны сейчас помочь!
Носилки затряслись и приподнялись над землей. Марьюшка обрадовалась, но тут две самодельные метлы начали тянуть их в разные стороны. Девочке пришлось подбежать и удерживать их руками, чтобы носилки не развалились. Она лихорадочно соображала, что делать дальше, и тут ее взгляд скользнул по оврагу. К ним несся кабан. Он открыл пасть, и из нее вырвался дикий визг. И как будто этого было мало, Марьюшка увидела огонь.

Вжих! На поляне перед лавкой возникли два черных взъерошенных чудища. То, что повыше, держало под мышкой того, что пониже. Борода последнего стелилась по земле грязно-белой змеей.
— Сенечка! — Маргарита всплеснула руками.
— Все хорошо, Марго, — отозвалось бородатое чудовище голосом Сильвестина. — Брунгильда, я думаю, ты можешь уже меня поставить.
Валькирия выполнила просьбу колдуна, и тот тут же оказался в объятьях своей жены. Марьюшкина тетушка подала Брунгильде чашку лимонада и салфетку.
— Мы его не нашли, — сказала Брунгильда мрачно. — Мы прошли вдоль болота, обыскали лес и берег. Потом начался пожар. Огонь взялся просто из ниоткуда и летел быстрее воронов Одина. Все было в дыму и копоти. Мы едва нашли друг друга во всем этом.
Она повернулась к Маргарите, которая заботливо стирала грязь с лица Сильвестина.
— Твой муж настоящий герой. А я уж героев повидала, можешь мне поверить. Ему прошлось пройти через огненную стену, чтобы добраться до меня и вытащить нас обоих.
Сильвестин скромно потупился:
— Ты не дала мне утонуть в грязи, должен же я был тебе отплатить за добро добром.
Брунгильда хмыкнула. Тетушка переводила взгляд с одного закопченного лица на другое.
— Так что же с принцем? — спросила она.
Сильвестин порылся в кармане и вытащил лоскуток. Тетушка схватила его обеими руками, как мышь хватает сыр.
— Нашли на берегу болота. Не люблю приносить дурные вести, но, похоже, принц утонул.
Над поляной повисло тяжелое молчание.
— Ох, беда… — пробормотала Маргарита. — Елена-то как расстроится…
Валькирия завертела головой.
— А где она сама? — тут она заметила еще кое-что — И где Сольвейг?

Марьюшка рыдала от ужаса. Она лежала на едва парящих, дергающихся носилках, полуобняв глашатая, крепко сжимая две метлы, которые норовили улететь в разные стороны, развалив носилки. Ей удалось кое-как вылететь из оврага и перескочить через несколько горящих кустов, но перегруженные носилки не могли подняться над лесом. Силы у Марьюшки кончались. Она задыхалась от дыма, а в ушах до сих пор стоял визг гигантского вепря. Девочка была уверена, что до конца жизни не забудет его раззявленную пасть и бешеные глаза. Тем более, что конец жизни готов был вот-вот наступить.
— Не сдаваться, не сдаваться…
Она подняла голову, чтобы видеть, куда летит, и застонала. Впереди была сплошная стена огня. Слишком высокая. Марьюшка обернулась, выискивая место для маневра, и поняла, что оказалась в кольце пламени. Отступать было некуда.
— Так, так… Ладно…
Носилки зависли на месте.
— Огонь, прошу, остановись,
Замри, расступись… ох, нет…
Огонь взметнулся еще выше. Горел ельник. Марьюшка спрятала лицо от подступающего жара и попыталась придумать хоть что-нибудь. Глашатай заворочался, очень некстати приходя в себя. Носилки под ними затрещали.
— Ох, нет, нет, нет… Думай, думай!
— Марьюшка!
Девочка вздрогнула. К ней с небес спускалась огромная белая лошадь, а на спине у нее сидела…
— Ваше величество!
Королева натянула поводья, и копыта лошади коснулись земли с грохотом, будто ступали по камням.
— Спускайся, быстро!
Марьюшка направила носилки вниз и остановила их в нескольких сантиметрах от земли. Она готова была броситься Елене на шею, но понимала, что сейчас не лучший момент. Королева обвела взглядом конструкцию и остановилось на раненном:
— Перелом?
— Да, и ушибы… Головой ударился.
— Сама как? В порядке? Хорошо, давай-ка его переложим. Можешь отпустить метлы?
Марьюшка медленно разжала руки. Та метла, что была собрана в овраге, тут же метнулась в сторону, но королева перехватила ее и прижала к носилкам бедром.
— Хорошо. Готова? На раз, два… нет, стой, так не пойдет.
Королева оглянулась на лошадь и приказала:
— Сольвейг, ляг!
Кобыла подошла к носилкам и послушно улеглась, подставив свою широкую спину. Елена и Марьюшка осторожно перенесли глашатая и расположили на седле. Бывалая Сольвейг поерзала, поудобнее устраивая тело, и призывно заржала. Огонь подошел еще ближе. Марьюшка всхлипнула и закусила губу.
— Ничего, успеваем! — сказала королева. Она сняла со спины рюкзак и теперь пыталась в нем что-то найти. — На метле лететь сможешь?
— С-смогу.
— Отлично.
Елена вытащила из рюкзака мачете и в несколько неловких, но действенных ударов освободила марьюшкину метлу. Девочка тут же ее оседлала, а королева забралась на лошадь.
— Ходу, ходу!
Они оторвались от земли и взмыли над лесом. Через минуту поляну, на которой они только что были, поглотил огонь.
— Как вы нас нашли? — спросила Марьюшка, как только они вылетели из дыма на свежий воздух.
— Я увидела дым и спустилась посмотреть, что это, — отозвалась королева. — И встретила Деда. Он сказал, что видел тебя в лесу, и что я должна спешить.
— Видел?..
Марьюшка вспомнила странного старичка с бородой как мох, и ахнула. Ее лицо залила краска стыда.
— Это был Дед! А я на него так накричала…
— Ничего. Он не из обидчивых.
Королева поглядела на Марьюшку и ободряюще улыбнулась.
— Знаешь, ты большая молодец. Если бы я не верила в браки по любви, женила бы на тебе моего Егора. Из тебя бы получилась первоклассная королева, со временем.
Марьюшка хихикнула, смущенно и немного озадаченно.
— Я еще маленькая, — сказала она в ответ, просто чтобы что-то сказать.
— Это быстро проходит, — сказала Елена и вздохнула. — Даже слишком.
Девочка не ответила. Она вглядывалась в зеленый лесной ковер, расстилавшийся под ними. Там кто-то двигался. Кто-то большой, лохматый, и очень напуганный. Вепрь неведомо как выбрался из кольца огня, но теперь, вместо того, чтобы бежать к спасению, почему-то на всех парах несся обратно в пекло. Глядя на него, Марьюшка снова ощутила жар на своих щеках и дерущий горло дым, будто все еще была на той безнадежной поляне. Она приняла решение.
— Я сейчас!
Ее метла вильнула и метнулась вниз. Она пролетела через ветки, чтобы преградить дорогу зверю, и почти врезалась в него.
— Не туда! — закричала Марьюшка.
Она замахала руками, пытаясь хоть как-то отогнать кабана. Он замер и уставился на нее.
— Уходи! В другую сторону!
Кабан фыркнул. В его глазах мелькнуло что-то, похожее на понимание, он отступил назад, потом развернулся и побежал со всех ног. На этот раз в правильном направлении. Марьюшка взлетела.
Королева была уже достаточно далеко. Девочка вдруг поняла, что та летит не в лавку, а к городу, и сперва удивилась, но потом сообразила, что Елена везет глашатая в госпиталь, к ведьмам. Королева обернулась и призывно махнула рукой, но девочка помотала головой: она слишком устала. Елена кивнула в ответ и пришпорила лошадь. Марьюшка немного повисела в воздухе, глядя им вслед, а потом развернула метлу в другую сторону. Ей хотелось домой.
— Ой-ой!
Она едва успела сманеврировать, чтобы не врезаться во всадника. Прямо под ней мелькнули огромные снежно-белые крылья и длинная, серебристая грива.
— Прости! — донесся из-за крыльев голос царевича Егора.
Он попытался осадить коня, тот попытался встать на дыбы. Оба рухнули вниз, пегас затормозил, пройдясь копытами по макушке старого дуба, и взмыл обратно. Марьюшку подхватило потоком ветра от его крыльев и развернуло на месте.
— Прости снова! — крикнул царевич.
— Ты как?.. Ты?… — Марьюшка потрясла головой, чтобы справиться с удивлением, и выдала: — Ты чего тут делаешь?
Царевич неопределенно махнул рукой:
— Делаю дождь, — и пояснил. — Гром-птицы. Они умеют вызывать грозу, а у меня как раз вывелась парочка в зверинце. Летать учатся, ну, и греметь… Финист попросил помочь пожар потушить.
Марьюшка промолчала, а Егор посмотрел в сторону города и спросил:
— Слушай, это же только что была моя мама, вся грязная, на гигантской белой летающей лошади?
— Ага.
— Ну и хорошо. А я уж думал, у меня галлюцинации.
Он оглядел исцарапанную, оборванную и закопченную девочку, как будто увидел ее в первый раз, и воскликнул:
— А с тобой-то что?
Только тут Марьюшка поняла, как должна выглядеть со стороны, и покраснела.
— Все нормально, — быстро сказала она и добавила — Уже. Я домой.
Девочка развернула метлу и понеслась в лавку. Мимо нее, гремя и сверкая, пролетела птица, смутно напоминающая орла, и, судя по звукам, чуть не опрокинула царевича. Начал накрапывать дождь.

Алика сидела на пороге лавки, под козырьком, и смотрела на ливень. Дверь была открыта, и тепло и запахи помещения смешивались с прохладным и влажным воздухом улицы. Это было одно из любимейших аликиных ощущений. Оно дарило чувство уюта, покоя и защищенности. Рядом с ней дымилась чашка свежезаваренного чая. Позади нее за круглым столиком Сильвестин учил Брунгильду играть в шахматы. Судя по древнескандинавским проклятьям, обучение шло не очень гладко, однако, кажется, оба получали удовольствие. Маргарита хозяйничала за стойкой, но сейчас в лавке были только свои, и она мирно вязала длиннющий шарф. Марьюшкина тетушка оккупировала подоконник и неотрывно смотрела на небо, не появится ли девочка. Иногда она машинально и совсем по мышиному принималась грызть ногти, но тут же ловила себя на этом и смущенно прятала руки в рукава. Ей было не по себе.
Алике тоже было не по себе. Несколько минут назад прилетел голубь с запиской от короля. Его величество требовал, чтобы Елена и царевич немедленно вернулись во дворец, а это не сулило ничего хорошего. Не говоря уже о том, что ни королевы, ни Егора в лавке не наблюдалось. Финист тоже пропал, но за него Алика не беспокоилась. Скорее всего, оборотень был на пожарище, или носился по лесу, передавая поручения и новости между пожарными. Иногда быть и человеком, и птицей очень удобно.
— Летит, летит! — закричала тетушка необычно высоким голосом и выскочила мимо Алики под дождь.
На поляну, отчаянно вихляя, приземлилась Марьюшка. Тетушка всплеснула руками, буквально стащила ее с метлы и заключила в объятья. Вид у Марьюшки был жалкий. Ее длинные волосы превратились в сплошной колтун, остатки юбки облепили грязные и исцарапанные ноги, с нее текла перемешанная с копотью и грязью вода.
— Где же ты так долго была? — запричитала тетушка. — Ты посмотри, на кого ты похожа! Ну, идем, идем, горюшко мое…
Обе вошли в лавку, и Алика молча протянула Марьюшке полотенце, а Маргарита поставила чайник на угли.
— Матерь Фрейя! — прогрохотала Брунгильда — Что ж с тобой случилось?
— Со мной все нормально, — сказала Марьюшка и вытерла нос рукавом. — Мы глашатая нашли. Елена повезла его в госпиталь, на твоей, Брунгильда, лошади. А я сюда. Хотела домой, потом решила, вы волноваться будете… Алика, есть халатик, а?

Конечно, в лавке нашелся и халат, и теплая вода, и полотенце. Алика проводила Марьюшку в жилую часть лавки и снабдила всем необходимым. Чуть позже к ней поднялась тетушка с чашкой травяного чая на меду и горячим ужином, но вскоре вернулась, очень задумчивая, и сообщила, что девочка уснула.
Алика написала королю записку о том, где искать королеву, и поглядела на карниз. Там Финист устроил себе что-то вроде гнезда, на тот случай, если ему будет лень превращаться в человека на ночь. Сейчас в гнезде сидел королевский почтовый голубь. Он едва успел обсохнуть. Когда Алика потянулась к нему, он возмущенно заурчал.
— Понимаю, работенка у тебя та еще… — сказала Алика сочувственно. — Но короли не любят ждать, на то они и короли.
— Я могу сделать его перья непромокаемыми, — предложил Сильвестин.
Он протянул руку к птице и вдруг замер, глядя через аликино плечо. Она обернулась. Сильвестин смотрел в окно, а за окном на поляну приземлился очень красивый и очень мокрый пегас. На нем сидел невысокий полноватый молодой человек, на каждом его плече примостилась похожая на орла птица.
— Егор!
Алика взмахнула руками, точно так же, как до нее марьюшкина тетушка, и выбежала на улицу. Остальные припали к окну.
Царевич спрыгнул с пегаса. Птицы на его плечах покачнулись и синхронно расправили крылья, чтобы сохранить равновесие. Крылья на мгновение ослепили Егора, он подскользнулся и почти упал, но его подхватила Алика.
— Спасибо, — сказал царевич. — Как же хорошо на земле! Скажи мне, что у тебя есть горячий чай и варенье, и я расскажу тебе новости.
— Они есть, — подтвердила Алика. — Но тебе не достанутся. — Егор удивленно поднял брови, и она пояснила: — Тебя король искал. Требовал, чтобы вы с Еленой немедленно вернулись во дворец.
Царевич мрачно кивнул.
— Значит, он уже знает.
— Что знает?
— Пожар в лесу начался из-за очков принца Эриха. Он их потерял. А без них он слепой, как крот.
Алика схватилась за щеки — жест, выдававший ее отчаяние. Вот теперь все сходилось.
— Сильвестин и Брунгильда нашли лоскут от его одежды возле болота, — сказала она. — Он мог попасть в трясину, если не видел, куда идет…
Они переглянулись. Царевич молча развернулся и полез обратно на пегаса. Пегас затанцевал и попытался сбросить наездника в грязь, но Егор хлопнул его по спине между крыльев. Тот застыл.
— Давай без этого, — сказал Егор пегасу. — Скорее полетим, скорее будешь в теплом стойле.
Пегас фыркнул, но возмущаться перестал. Уже из седла Егор повернулся к Алике:
— Ступай, не мокни. Шли ко мне Финиста, если что узнаешь, он быстрее, чем голубь. А я напишу тебе из дворца.
Алика кивнула. Царевич пришпорил пегаса, и тот мгновенно взмыл в воздух. С неба донеслись приглушенные ругательства: гром-птицы снова стегнули Егора крыльями по лицу.

Лавка встретила Алику концентрированным любопытством. Маргарита протянула ей чистое полотенце, и девушка обмотала им промокшие волосы и подсела поближе к камину.
— Эээээ, я просто чтобы разобраться, — сказала Брунгильда. — Там на улице только что был парень верхом на пегасе, с птицами на плечах, будто сам Один?
— Ага, — ответила Алика задумчиво.
— Слава богам. Я уж думала, у меня галлюцинации.
— Это наш царевич, — сказал Сильвестин. — Интересно. Мне всегда казалось, что объездить пегаса невозможно.
— Так и есть, — отозвалась тетушка — Только Егор об этом не знает.
Все посмотрели на Алику. Алика смотрела на огонь. Маргарита молча подошла и подбросила в очаг несколько поленьев. Кажется, это вернуло Алику к действительности, и она обернулась к остальным. Взгляд у нее был несколько рассеянный.
— Да, простите, ребята. Вы должны знать. Нашли очки принца. Похоже, он все-таки свалился сослепу в наше болото…
Компания встретила новость мрачным молчанием. В тишине громко затрещали поленья. Брунгильда звонко хлопнула себя по бедру:
— Вот ведь! Зато определенность. Всяко лучше, чем это незнание-непонимание.
Алика не ответила. Она снова повернулась к очагу. Поленья медленно чернели, задорно пощелкивая.
— Что тебя беспокоит, детка? — спросила Маргарита.
— Не знаю… Еще не поняла.
Алика посмотрела за окно. Дождь по-прежнему лил, но гром-птиц уже увезли, а значит, он должен был скоро закончиться. Она вскочила на ноги.
— Маргарита, сделай-ка мне чайку в термосе. Пойду прогуляюсь.

Лес пах дождем. Запахи наконец напившейся земли, прелой травы и чисто вымытых листьев сплетались в аромат, который хотелось вдыхать полной грудью. Сапоги чавкали по настилу прошлогодних листьев. Алика отвела прядь волос со своих светлых глаз и поправила капюшон тяжелого просмоленного дождевика. В лесу было необычно пустынно. Пожар и пришедший за ним дождь разогнал всех его суетливых обитателей. Даже неугомонные дятлы не выбивали свою обычную дробь.
Алика бродила по лесу уже несколько часов. Девушка толком не знала, куда идет, но зато точно знала, зачем. Мысль, посетившая ее в лавке, наконец приобрела форму. Она свернула с тропинки на мягкий мох, выбрала пенек побольше и устроилась на нем, чтобы дать отдых ногам. Дождь барабанил по ее плащу. Аликин любимый рюкзак все еще путешествовал вместе с королевой, и необходимые вещи пришлось рассовать по карманам. Термос с чаем уперся в бок и через какое-то время начал жечься. Алика вытащила его и под прикрытием плаща налила немного в крышку. Когда она снова подняла взгляд, перед ней стоял старичок в меховом жилете. Над головой он держал что-то вроде зонта, составленного из широких листьев лопуха. Он разглядывал Алику, по-птичьи склонив голову к плечу.
— Здравствуй, Дед, — сказала Алика.
Он не ответил, только улыбнулся. Алика ждала.
— Ищешь кого-то? — спросил Дед.
— Да. Принца Эриха. Он такой… да честно говоря, я понятия не имею, как он выглядит. Как принц, наверно.
Дед молчал, только смотрел. А Алика смотрела на него. Когда молчание затянулось, она выпалила:
— Я знаю, что он приехал в лес охотиться без твоего разрешения. Поэтому ты не будешь мне помогать в поисках. Но я тебя не об этом прошу.
Она замолчала, но Дед пошевелил кустистыми бровями — продолжай.
— Король думает, что принц мертв. Все так думают. Просто скажи — это правда? Или он жив?
Дед усмехнулся. Смешок больше походил на карканье.
— Умненькая девочка! — сказал он.
Сердце подпрыгнуло в груди у Алики.
— Он жив?
Голова лешего склонилась к другому плечу. На губах появилась хитрая улыбочка.
— Может, и так.
— Он найдется? — Алика дернулась вперед, и чай из крышки, которую она держала в руке, выплеснулся ей на живот. Она зашипела, обжегшись, и взвилась с места. Через секунду девушка опомнилась и обернулась, но леший уже исчез.
— Может, и найдется, — прозвучал его скрипучий голос из-за деревьев.

Вечер прокрадывался в лес. Легкие сумерки с налетом уже совсем осенней прохлады обнимали мокрые деревья, угольные тени выползали из-под елей и растекались по мху. Звери, взбудораженные дневными событиями, искали укрытия понадежнее, чтобы выспаться и зализать раны. На пожарище слетались голодные ночные птицы. Они кружили под дождем и выискивали на выгоревшем торфе зазевавшихся мелких зверюшек, которые приходили туда погреться.
Из подлеска, не торопясь, выступил лось. Он не любил открытых пространств, но это был его обычный маршрут, и ноги, повинуясь привычке, сами несли его через пожарище. Лось нашел чудом выживший кустик голубики и остановился собрать мягкими губами спелые ягоды. В крупе лося торчала старая стрела. Пока он жевал, его задние ноги переступали по размякшей земле: от стрелы шел ужасный зуд по всей спине. Вот стрела противно запульсировала. Если бы кто-нибудь на нее смотрел, он бы заметил голубоватые искры, пробежавшие по древку.
С другой стороны пожарища из-за деревьев выступил вепрь. Он замер и принялся шумно втягивать пятачком стылый воздух. Лось повернулся на звук. Его уши встали торчком. Звери стояли и глядели друг на друга. Сейчас было видно, насколько громадным был вепрь – почти со взрослого лося. Вот, наконец, вепрь чихнул, развернулся и нырнул обратно в деревья. А лось медленно и с достоинством свернул с пожарища. Привычка привычкой, но ему совсем не хотелось близко встречаться с этим странным зверем.
Лось еще этого не понял, но ноги понесли его в сторону лавки.

В лавке горел свет. Среди сумеречной дождливой серости ее окна казались маяком. Внутри было оживленно, то и дело слышался смех и даже музыка. Алика замедлила шаг. Ей редко доводилось наблюдать за жизнью своей лавки вот так, со стороны, и сейчас, несмотря на распиравшие ее новости и холодный дождь, она остановилась, чтобы насладиться моментом.
Маргарита была за стойкой. Она сноровисто разливала напитки и что-то кипятила в медной кастрюльке. Рядом с ней на высоком стуле сидел Сильвестин, и Алика улыбнулась, заметив, что тысячелетний колдун рассеянно болтает ногами, как ребенок. Столики оккупировала свита принца Эриха. Они давно сменили праздничные одежды на повседневные, и сейчас выглядели обычными мастеровыми, забежавшими в трактир после долгого дня. Перед ними стояли большие глиняные кружки, на столе белели костяшки домино.
В углу сидел кто-то незнакомый, видимо, тоже из каравана, и крутил колки гитары. Алика в очередной раз сделала себе мысленную зарубку на память – завести в лавке музыкальные инструменты. Не волшебные музыкальные инструменты, дополнила она, содрогнувшись. Ей все еще снилась флейта, которую полгода назад принес Финист. Он решил учиться музыке, и приобрел у какого-то загадочного торговца что-то хриплое, страшное и исцарапанное, «на первое время». Ему удалось извлечь из этого несколько нот, а на следующий день лес наводнили полчища крыс. Конечно, лес – не город. Местные хищники разобрались с крысами за неделю. Алика была уверена, что если у сов существуют семейные сказания, то легенда о недельном пире стала одним из них и будет передаваться еще несколько поколений, от бабушек к внукам. И каждая сова будет добавлять в конце, что с тех пор с Финиста взяли слово не пытаться музицировать, а флейту заточили в музей магических древностей.
Финист ужасно обиделся и сказал, что никаких легенд совы не рассказывают, и вообще, вопреки распространенному мнению, это довольно бестолковые птицы.
Кстати, самого Финиста в лавке видно не было. По крайней мере, в той ее части, которая виднелась через окно. Пора было возвращаться.
Алика вошла в лавку. Несколько посетителей повернулись на скрип петель, но, увидев, кто вошел, вернулись к своим делам. Девушка стянула плащ. Маргарита подала ей чай, но она отказалась:
— С меня уже хватит воды. У нас все хорошо?
Старушка переглянулась с мужем и ответила:
— Плохого ничего, а странноватое есть. Да это не к спеху. Сама как, что нагуляла?
Алика жестом подозвала ее и Сильвестина поближе.
— Принц жив.
Маргарита ахнула. Несколько голов повернулись к ним, и старушка успокаивающе улыбнулась. Алика шепотом пересказала им разговор с Дедом.
— Но как? – Сильвестин нахмурился. – Мы не могли его пропустить! Заклинание должно было перенести нас прямо к нему.
Девушка пожала плечами:
— Не знаю. Может, оно не очень точное? Сто метров в сторону вполне достаточно, чтобы не заметить человека в лесу. А потом начался пожар. Вы вполне могли его не увидеть, а он, если без очков, не увидел вас.
— Может, он слепой, но вряд ли глухой, — возразил колдун. – Брунгильдин голос не из тех, что можно проигнорировать.
Алика задумчиво кивнула.
— Да и Дед ничего толком не сказал, — поддержала Маргарита.
— Ну нет, если бы принц погиб, он бы не молчал. Даже Дед не будет вредничать в такой ситуации. – Алика помолчала и добавила – Наверно.
Трое мрачно уставились в пол. В зале музыкант перетянул колок, и струна с громким треньканьем лопнула.
— Ладно, — сказала Алика. — Пока мы все равно ничего не можем сделать. Подождем до утра, а там посмотрим. Финист не появлялся?
Маргарита покачала головой.
— Кажется, исчезать становится модным, — проворчала девушка. — А что у нас странноватого?
Сильвестин ухмыльнулся в бороду и кивнул в сторону камина. Там, укутавшись в плед, сидела Марьюшка. Она выглядела сонной, но значительно посвежевшей. Волосы вновь были заплетены в косы, которые свисали до пола с каждой стороны кресла. На ней было смешное платьице с узором из кактусов, судя по всему, вытащенное из самых дальних сундуков лавки. Марьюшка читала.
Алика непонимающе посмотрела на колдуна. В ее взгляде был немой вопрос.
— Поговори с ней, — посоветовал Сильвестин.
Алика пожала плечами и пошла к Марьюшке. Та подняла рассеянный взгляд от книги.
— Привет! — сказала она.
— Привет, — ответила Алика. — Как ты себя чувствуешь?
— Сразу я почти уснула,
И отлично отдохнула.
Но теперь беда моя —
Говорю стихами я.
Аликины глаза полезли из орбит. Вид у Марьюшки стал совсем печальный.
— Оу. Так, — хозяйка лавки постаралась собраться с мыслями — И давно это с тобой?
— Сразу, как глаза открыла,
Я вот так заговорила, — отозвалась девочка и добавила:
— Это, в общем, не мешает,
Только малость раздражает.
— Могу тебя понять.
Теперь, когда первое удивление прошло, на Алику напал смех. Она с трудом заставляла себя сдерживаться, представляя, как это огорчит девочку.
— Ну-у, зато колдовать стало удобнее, — попыталась она подбодрить Марьюшку, — Не нужно ничего зазубривать и придумывать.
— Ну, уж это как сказать…
Трудно мне НЕ колдовать.
А вот это уже было хуже. Марьюшка была единственной в своем роде ведьмой, которая могла колдовать по стихам. Два года назад это очень помогло в борьбе с разъяренным магическим созданием, но сейчас могло стать большой проблемой. Если стихи работали как заклинания, а Марьюшка говорила только стихами, ей приходилось прилагать огромные усилия, чтобы что-нибудь случайно не намагичить. Ой-ой-ой…
— Хорошо… — протянула Алика. — Ты пока посиди здесь, а я… попробую разобраться. И лучше молчи, ага?
Марьюшка печально кивнула. Алика вернулась к стойке. Она заняла высокий табурет и задумчиво зарылась пятерней в свои короткие волосы.
— Никаких чар на ней нет, — сказал Сильвестин. — Я это первым делом проверил.
— Угу. Это хорошо, — отозвалась Алика.
— Мы попросили ее посидеть тихонько, чтобы чего не вышло, — сказала Маргарита.
Алика молча кивнула, и старушка продолжила:
— Зелий она тоже никаких не пила. Только чаек, что я ей сделала, и поела немного картошечки.
Аликин взгляд рассеяно скользнул по стойке и вдруг замер, зацепившись за какой-то предмет.
— Чаек, да? — спросила она — С медом?
— Ну да, а то как же, после такого-то дождя.
— С этим медом? — спросила Алика и указала на стоящий на стойке глиняный кувшинчик.
Маргарита встревожено кивнула. Сильвестин подался вперед, чтобы лучше разглядеть кувшинчик.
— Один, — пробормотала Алика. — Какой же ты все-таки…
Конец ее фразы потонул в шуме. Из того угла, где сидела Марьюшка, выскочил покрытый мехом стол. Он покружил по залу, гарцуя, потом толкнул дверь, выпрыгнул на улицу и поскакал в сторону леса.
— Ой, — виновато сказала Марьюшка в изумленной тишине.

Лавка открылась поздно. Финист так и не появился, а Алика полночи проворочалась, пытаясь уснуть под раскатистый брунгильдин храп, доносящийся из гостевой комнаты. Было далеко за полдень, когда она наконец спустилась вниз и распахнула дверь.
Дождь давно закончился. Не по-августовски жаркое солнце успело высушить траву и деревья. В воздухе стоял аромат разогретой земли, небо было чистым и безоблачным, на его густо-синем брюхе темнели точки летящих птиц. Алика приложила руку ко лбу и некоторое время наблюдала за их полетом, надеясь узнать среди них Финиста. Но птицы безучастно продолжали свое кружение, и Алика вернулась к делам. Она вытащила на улицу коврик, вымела солому и пыль из зала, расставила на стойке разномастные кружки. Кувшинчик с предательским медом теперь был убран под замок, вместе с лекарствами, а его место заняла вазочка с малиновым вареньем.
Девушка задумчиво посмотрела на турку и решила сегодня не пить кофе. Вместо этого она достала из-под стойки запечатанный кувшин с имбирным элем, сняла крышку и плеснула немного в стакан. Нужно было подумать о завтраке, но мысли текли медленно и лениво, и некоторое время Алика просто наслаждалась напитком и тишиной. Потом наверху что-то заворочалось. Подавив досаду на то, что это что-то полночи не давало ей спать, Алика поставила стакан на стойку и ушла в подсобку, за продуктами.
На лестнице раздался громоподобный топот.
— Доброе утро! – бодро прокричала валькирия. Она снова была в белом платье, легкая и отдохнувшая.
Ее взгляд остановился на аликиной не выспавшейся физиономии, и по лицу пробежала чуть заметная рябь вины.
— Я ужасно храплю, да? – спросила Брунгильда. – В Валгалле шутят, что мой храп и мертвого поднимет…
— Не знаю, я не слышала, — соврала Алика. Она выложила на стойку копченое мясо, зелень и яйца.
— А давай я сделаю завтрак? – предложила Брунгильда. – Должна же от меня быть польза.
Алика улыбнулась:
— От тебя огромная польза.
Валькирия просияла. Она бодро развела огонь и взялась за готовку. Вскоре зал заполнили пленительные запахи.
Девушки накрывали на стол, когда по двору загрохотали копыта.
— Сольвейг! – вскричала валькирия.
Она бросила хлебницу на стойку и выбежала на улицу. Алика вышла следом и увидела, как огромная Брунгильда обнимает за шею свою лошадь. Рядом стояла королева и широко улыбалась.
— Добрый день, ваше величество! – сказала хозяйка лавки.
Королева озадаченно посмотрела на нее, потом ощупала голову и стащила с нее корону.
— Все время про нее забываю, — пробормотала она. — Приветствую, дамы! Вот, возвращаю твою красавицу, — сказала королева Брунгильде. – Хотела сделать это раньше, но не могла отлучиться. А никого другого она в седло не пускала.
Валькирия любовно похлопала лошадь по боку:
— Умница моя!
Алика нахмурилась.
— Елена, а Финиста вы не встречали?
Королева кивнула:
— Чарли вчера отправил его в Веристан, с письмом. Как только Егор вернулся от вас с новостями, — она помрачнела. – Лешие нашли коня Эриха. Конь ужасно напуган, мы пока держим его в наших стойлах. Потом очки, и то, что узнали вы… Чарли попытался все объяснить в письме. Он блестящий политик, и они с Альбрехтом старые друзья, но поди-ка объясни что-нибудь безутешному отцу… Он потребует тело Эриха, а тела у нас нет. Лешие его искать не станут – Эрих нарушил их закон, приказать Деду Чарли не может, а сами мы его в жизни не найдем.
— Не знаю, — протянула Алика.
Елена посмотрела на нее с интересом. Алика помялась, потом сказала:
— Я виделась с Дедом. Он, конечно, не сказал ничего конкретного, это ведь Дед… Но я бы не считала принца умершим… пока.
— Тогда где же он? Если даже заклинание Сильвестина его не нашло?
Алика пожала плечами:
— Понятия не имею. Но прямо сейчас мы можем сделать только одну действительно полезную вещь.
— Какую именно?
— Позавтракать.

— Ну, скажи что-нибудь.
Марьюшка замотала головой.
— Не бойся, скажи.
Марьюшка сказала. Над головой Брунгильды полетела снежная глыба и ухнула в озеро.
— Ну дела! – ахнула валькирия.
— Это еще ерунда, — вздохнула марьюшкина тетушка – Утром у нашего сарая выросли куриные ноги.
— И что?
— И он ушел.
Брунгильда то ли кашлянула, то ли хрюкнула. Девочка и ее тетушка пришли в лавку сразу после завтрака, и еще успели застать королеву. Она была уже в седле, и, завидев на тропе Марьюшку, приветственно ей помахала. Марьюшка тут же забыла о своем вынужденном молчании и закричала в ответ. В результате у королевской лошади выросли коровьи рога. Марьюшка очень расстроилась, хотя и лошадь, и королева сделали вид, что ничего страшного не случилось. «Я покажу лошадку Мари и Егору, они все исправят, не переживай!», сказала Елена и унеслась. А девочка, тетушка и валькирия расположились на берегу озера, думать. В Марьюшкиных глазах стояли молчаливые слезы. В руках у нее был блокнот, и она быстро принялась в нем писать. Потом протянула его валькирии.
— Ээээ, я плохо читаю, если это не руны, — сказала Брунгильда.
Тетушка взяла у нее блокнот и прочла: «Так теперь будет всегда?».
— Честно говоря, не знаю. Дома мед доставался только избранным, да и то по капле. Потом они могли сочинять висы, действительно хорошие. Но постоянно стихами никто не говорил.
Марьюшка всхлипнула и прикусила губу. Тетушка нахмурилась.
— Маргарита положила ей три ложки, — сказала она сердито. — Старая курица!
Брунгильда, которой Маргарита успела понравится, укоризненно взглянула на тетушку:
— Она ведь не со зла.
Та промолчала, только еще крепче поджала губы и скрестила руки на груди. Девочка потянулась за блокнотом.
— Противоядие? — прочла тетушка. — Есть противоядие?
— Мед — это не яд. Это дар богов. Правда, были случаи, когда поэт терял этот дар…
Марьюшкино лицо засветилось надеждой.
— Обычно от сильного шока. Когда руку отрубали. Или ногу.
Марьюшка сникла. Тетушка ласково приобняла девочку за плечи. Вся ее строгость и сдержанность исчезла, оставив только нежность и беспокойство за родного человека. Валькирия подумала, что такой тетушка нравится ей намного больше.
Мимо них пролетела пестрая птица и нырнула в дверной проем лавки. Оттуда донесся радостный голос Алики.
— Финист вернулся, — сказала тетушка. — Пойдемте, послушаем новости.

Финист вертелся на стуле и чавкал. У него изо рта торчали сразу три рыбных хвостика, рядом стояла тарелка с бутербродами и огромная кружка бульона. Вид у него был усталый, под глазами легли тени, а острый нос казался еще длиннее.
— Веристанский король едет сюда с охотниками, — сказал он, когда смог проглотить рыбок. — Они собираются убить кабана. Даже если Дед и Чарли им не разрешат.
— Нет! — воскликнула Марьюшка, но тут же зажала рот ладонью.
— Да, мне это тоже кажется не очень удачной мыслью. И король, и лешие будут в бешенстве, — сказала Алика. — Но короля Альбрехта можно понять. Он винит кабана в смерти сына и хочет отомстить.
— И как ему поможет то, что он его убьет? — возмутился Финист. — Странные вы существа, люди.
— И не говори, — подтвердила тетушка.
Они помолчали. Алика задумчиво взяла с тарелки бутерброд. Стоит ли говорить королю Альбрехту, что принц, возможно, жив? У нее нет ничего, чтобы это подтвердить, кроме хитрой улыбочки Деда. Для него это вряд ли будет достаточным аргументом. С другой стороны, это хоть какая-то надежда, в том числе и на сохранение дружбы двух стран. Даже трех стран, подумала она мрачно. Брестия вряд ли останется в стороне, когда узнает, что принцесса лишилась жениха. Как поведет себя Чарли? С кем он предпочтет поссориться, с Дедом или двумя королями? Вывод казался очевидным, но… не был очевидным. Без помощи и поддержки леших дороги быстро придут в упадок. Все пути, ведущие через леса, окажутся закрытыми, а это означает конец торговле. Заготовка древесины, добыча золота, охотничий промысел — все это прекратится, или превратится в межвидовую войну. К лешим рано или поздно присоединятся водяные и русалки — у них накопилось много претензий к людям. Только при Чарли, благодаря его мудрости и, не в последнюю очередь, умению его жены в нужный момент отправить короля боксировать, между всеми существами королевства установились дружеские отношения. Лавка Алики служила тому наглядным подтверждением. Она была своего рода перекрестком между мирами людей, леших, водяных, оборотней, не говоря уже о перекрестке между сказками и легендами. Страшно представить, что с ней станет, если все они начнут друг с другом воевать… Но что Алика могла сделать?
— Не раскисай, подруга! — Брунгильда хлопнула Алику по спине, от чего та уронила бутерброд. — Это дела королей и принцев, и королев, конечно. Они разберутся. А нам тоже есть, с чем разбираться.
Она кивнула на Марьюшку.
— Ты права, — сказала Алика. — Вы что-нибудь придумали?
— Пока ничего.
— Ясно. Ну что ж, — хозяйка лавки одарила компанию ободряющим взглядом — Будем экспериментировать.

Лось исступленно чесался. Вокруг в лесу не было ни души, кроме, разве что, вездесущих синиц. Но те не обращали внимания ни на что, кроме того, чем можно было набить пузико, так что лось мог не беспокоиться о своей репутации.
То место, где застряла стрела, жутко зудело. Лось потоптался по полянке, выбрал дерево покрепче и медленно развернулся к нему задом. Шершавая кора принесла некоторое облегчение, и лось налег сильнее. На некоторое время он стал слеп и глух ко всему окружающему. Его мир сократился до куска зудящей шкуры и древесного ствола, поэтому, когда впереди вдруг затрещали кусты, он не успел среагировать.
На поляну выскочил старый дощатый сарай. Едва не налетев на лося, он замер. Лось вжался в дерево. Несколько секунд они стояли друг против друга, и лосю казалось, что сарай рассматривает его дверью. Потом сарай медленно и неуклюже развернулся и, пошатываясь на тонких куриных ногах, ушел в лес.
«Ну и дела», подумал лось и сел на задние ноги. Застрявшая в крупе стрела зацепилась за сучек и, наконец, выскочила. Это вывело лося из ступора. Стрелы, гигантские вепри, гуляющие сараи — с него было достаточно. Он галопом понесся в чащу, пообещав себе, что не высунется до самого лета.

Конские копыта выбивали дробь по пыльной земле. С коней летела пена. Всадники устало клонились к шеям животных, их камзолы с гербами пропитались потом и дорожной пылью. Впереди ехал огромный старик. В юности он, должно быть, был настоящим великаном, состоящим сплошь из мускулов и дерзости. Даже сейчас его широкие плечи и мощные руки хранили следы былой силы. Полуседые кудрявые волосы выбивались из-под дорожного берета и стелились по воздуху. Расчерченное морщинами лицо было печально и решительно. По щекам катились крупные слезы, и даже сам старик не смог бы честно сказать, были они от ветра или от скорби. Глубокие синие глаза смотрели вперед, не мигая.
Вот он придержал коня и поднял руку. Всадники остановились, радуясь возможности перевести дыхание. Перед ними возвышался лес. Здесь не было низких кустов или молодых деревьев, которые обычно предшествуют основному лесу, как привратники. Густая масса взрослых деревьев появлялась резко, будто кто-то обрубал топором дорогу и поле. Здесь проходила граница двух государств. И, словно подчеркивая эту границу, дорожная пыль сменялась напитанной недавним дождем мягкой землей.
— Заночуем здесь, — сказал старик.
В тишине его голос прозвучал раскатисто, как гонг. Всадники спешились.
— Ваше величество! — молодой человек с серым от пыли лицом почтительно тронул старика за локоть. Старик обернулся к нему. — Не следует ли дать королю Чарльзу знать, что мы прибыли к границе?
Король Альбрехт покачал седой головой:
— Его сокол принесет ему весть. Он знает, что я еду.
— Да, но знает ли он, что вы едете так быстро?..
Король не ответил. Он смотрел на лес. Когда его глаза вновь обратились к собеседнику, в них было пламя.
— Ты боишься, Вильгельм?
Юноша сглотнул:
— Вы знаете, что я пойду туда, куда пойдете вы, и сделаю все, что вы мне скажете. Но стоит ли проявлять неучтивость, когда все и так непросто, ваше величество?
Король долго смотрел в нервное молодое лицо. Потом хлопнул юношу по плечу:
— Ты станешь хорошим политиком, Вильгельм. Пошли голубя к Чарли. Дадим ему шанс, — он снова повернулся и с ненавистью посмотрел на деревья: — Завтра с рассветом мы войдем в лес. Независимо от того, позволит Чарли или нет.

Лавка погрузилась в сонную тишину. Солнце клонилось к закату, и его прощальные лучи окрашивали лес и маленький деревянный домик в золото. Финист и Алика, измученные, сидели на пороге и молча ужинали.
Недалеко от них Брунгильда отмывала в озере ужасно вонючий котелок. Совсем недавно в этом котелке варилось противопохмельное зелье, особый викинговский рецепт.
— Это последнее средство, — сказала валькирия, словно извиняясь. — Его у нас используют, если нужно очень быстро привести воина в форму, а он перед этим порядочно напился. Гадость, но действует. Говорят, сам Локи рецепт составлял.
— Вари, — сказала тетушка, а доведенная до отчаяния Марьюшка просто кивнула.
Брунгильда закопалась в кладовую, потом прошлась по лесу и вернулась с огромной охапкой каких-то таинственных трав. Алика выдала ей котелок («Дай какой не жалко, он еще лет двести вонять будет»), и валькирия ушла на другой берег озера, готовить. Через пятнадцать минут до лавки долетел запах. Алика закрыла дверь и наглухо задраила окна, но это не помогло. Посетители сбежали, причем в буквальном смысле. Самой Алике бежать было некуда, а Финист остался с ней из сочувствия. Они намочили куски ткани и закрыли ими нос и рот.
— Надо использовать этот способ, когда захотим закрыться пораньше, — пробормотала Алика сквозь ткань.
— Ну уж нет! — горячо отозвался Финист.
Оба посмотрели через озеро, на костерок. Пламя было зеленым.
Через два часа зелье было готово, и Брунгильда поднесла Марьюшке дымящуюся кружку. Чтобы как-то скрасить гадостность напитка, валькирия нанизала на край кружки ломтик лимона и несколько ягод малины.
— Пей залпом, а то не сможешь допить, — посоветовала она.
Марьюшка решительно приняла кружку, поднесла ее к губам и выпила одним долгим глотком.
Кружка упала на траву. Девочка подлетела к озеру и принялась горстями забрасывать в рот воду.
Компания наблюдала за ней, готовая прийти на помощь. Вот девочка отдышалась, выплюнула остатки воды и повернулась к друзьям.
— Это просто… это… уаааа! — скривилась она.
— Заработало! — тетушка радостно подпрыгнула и захлопала в ладоши, но тут же опомнилась и смущенно обхватила себя руками за плечи.
Но, как оказалось, радоваться было рано. Зелье немного облегчило ситуацию, но не исправило совсем — Марьюшка теперь могла говорить только очень короткими фразами. Стоило сказать что-то, длиннее трех слов, и она снова сбивалась на стихи-заклинания. Пока они поняли, что к чему, в лавке появился самоварящий кофейник, ожил ближайший к озеру куст ракиты, а любимый аликин тазик для варки варенья сбежал с полки и стал носиться вокруг лавки. Поймать его удалось не скоро, а расколдовать получилось не до конца — когда его отмывали от грязи, он шипел.
— Все-таки придется везти Марьюшку к ведьмам, в город, — приняла решение тетушка. Она не любила признавать, что кто-то колдует лучше нее, но тут у нее не было другого выбора, кроме как обратиться за помощью. Алика молча кивнула.
— Отлично, — вдруг сказала Марьюшка. — Глашатая навестим.
— Точно! — сказала Алика. — Он ведь у них, в госпитале. Правда, боюсь, порадовать его особенно нечем…
На том и порешили. Утром Марьюшка, тетушка и Алика должны были отправится в город. Алика вызвалась сама — она знала, как неловко будет тетушке о чем-то просить ведьм. Много лет назад тетушка ушла из ордена, хлопнув дверью. Она никогда не говорила, из-за чего поссорилась со старшими ведьмами, не рассказывали и сами ведьмы. Но, судя по всему, это было что-то серьезное.
Сейчас, сидя на крыльце, Алика впервые задумалась, что же это такое могло быть.
Брунгильда прекратила мучить котелок и повесила его на куст. К несчастью, это оказался тот самый куст, который недавно заколдовала Марьюшка. Куст размахнулся и зашвырнул котелок куда-то далеко в деревья. Брунгильда печально посмотрела ему вслед.
— Забудь, — сказал Финист, — Завтра найдем.
Он приглашающе похлопал по крыльцу рядом с собой. Валькирия кое-как втиснулась на предложенное место и потянулась к миске с бутербродами. Финист вдруг закашлялся.
Брунгильда удивленно посмотрела на него и вдруг густо покраснела:
— Ох, боги Асгарда, прости. Я ведь совсем пропиталась этим запахом. Пойду-ка искупаюсь.
Финист смутился:
— О, нет, все нормально! Это я от неожиданности.
— Ты наш спаситель, Брунгильда, — сказала Алика. — Без этого зелья у меня бы вся мебель в лавке разбежалась.
Валькирия довольно улыбнулась и скрылась в недрах лавки. Вскоре до друзей донесся звук воды и ее пение.
— У меня все этот кабан из головы не идет, — призналась Алика. — Я все думаю, он ведь появился как раз тогда, когда царевич стрелял из лука. А что, если он — вроде обязательного чудовища, которое прилагается к луку? Помнишь, раньше ведь были драконы, джинны, злые волшебники, которых нужно было победить, чтобы жениться. Что, если царевич Егор своим выстрелом запустил такую магию? Тогда победить чудовище может только он.
— Ну, вообще, я тебя предупреждал, — вздохнул Финист. — В таком случае, нам очень повезло, что это не дракон. Кстати, совсем забыл! — Финист хлопнул себя по лбу. — Стрелы до сих пор в лесу. Две штуки. Одна где-то в дереве на полянке, а вторая — неизвестно где, в зад… в крупе лося.
Алика уронила голову на руки и картинно застонала.
— Завтра! Все завтра!
— Ладно. Тогда давай до завтра ни о чем больше не беспокоиться, идет?
Ужин они закончили в приятном молчании. Больше ничего в тот вечер не произошло.

Кони храпели, дико вращали глазами и вставали на дыбы. Всадники безжалостно пришпоривали их и хлестали плетьми, но все было бесполезно. Животные наотрез отказывались входить в лес.
Король в негодовании оглядел свой отряд. Несколько человек уже лежали на земле, прикрывая руками головы, а их кони переминались с ноги на ногу рядом. Сам он стоял возле своего скакуна и держал его под уздцы, и лишь его воля и невероятная физическая сила удерживали коня от немедленного бегства. Конь крупно дрожал.
— Проклятые лешие! — ругнулся король и сплюнул в траву. — Их работа.
Он повысил голос и скомандовал:
— Стреножить коней! Вильгельм!
— Да, мой король!
— Останешься с лошадьми.
Юноша кивнул. Всадники снимали с коней дополнительные колчаны, перепаковывали воду и паек в рюкзаки. Это были бывалые воины и опытные охотники, и делали они все быстро. Но король Альбрехт смотрел на небо и жалел потерянного времени. Когда отряд был готов, солнце поднялось уже высоко.

Алика и Марьюшка шли по коридору госпиталя. Это было старое здание, за века своей жизни сменившее немало личин. Оно успело побывать и рыцарским замком, и тюрьмой (решетки на окнах еще кое-где сохранились), и даже школой, но никто здесь долго не задерживался, пока предшественник нынешнего короля не приказал отдать здание ведьмам, под госпиталь. Те быстренько изгнали отсюда всю лишнюю нечисть, включая призраков нескольких заключенных, и переоборудовали серые неуютные интерьеры в теплые и просторные больничные палаты и лаборатории. Повсюду на стенах висели гобелены с изображениями великих ведьм, традиционно юных и прекрасных, и их деяний. Марьюшка как-то рассказывала, что и королям на стенах госпиталя уделили внимание, но их гобелены висели на нижних этажах, и туда мало кто спускался.
Они прилетели ранним утром, ведьмы — на метлах, а Алика — на брунгильдиной лошади, и уже побывали у Мари, старшей ведьмы. Она встретила их с распростертыми объятьями, и ни разу не улыбнулась, услышав о Марьюшкиной проблеме.
— Елена заходила, со своей лошадью, так что мы уже все знаем, — пояснила она. — Лошади, правда, мы помочь не смогли, но она не сильно и страдает. А тебе поможем. Я уже и зелье подходящее смешала, все ждала, когда вы доберетесь.
Алика почувствовала себя ужасно глупо. Зачем было мучить девочку, стоило сразу же вести ее сюда!
— Можно нам сначала навестить глашатая? — спросила она.
— Конечно! — ответила Мари — Девочки вас проводят.
Теперь маленькая ведьмочка, не намного старше самой Марьюшки, открыла им дверь в палату и отступила в сторону.
— Глашатай! — радостно взвизгнула девочка.
Глашатай лежал в постели, но выглядел намного лучше. Одна его нога была заключена в лубок, правая рука и голова перевязаны, однако седые усы по-боевому подкручены. При виде Марьюшки он широко улыбнулся:
— Моя спасительница! Как я тебе рад.
Марьюшка присела на край кровати и постаралась объяснить глашатаю, что с ней произошло. Старик быстро понял суть и большей частью задавал вопросы, на которые девочка могла коротко ответить. Алика отошла в сторону, чтобы дать им спокойно поговорить, и решила пока налить всем троим лимонада из большого кувшина, стоящего на столе в палате.
— А как принц? Нашли? — спросил глашатай. Видно было, что этот вопрос мучил его, как только он увидел посетителей. — Мне тут ничего не говорят…
Алика и Марьюшка переглянулись, и Алика начала рассказывать.

Брунгильда шла по лесу и напевала. На ней было белое платье, в руке болтался вонючий котелок, почти доверху заполненный грибами. На самом деле, она пошла именно за котелком, но прямо под ним оказалась семейка подберезовиков, а чуть дальше сиял красной шляпкой подосиновик… Остановиться было невозможно. Брунгильде очень редко удавалось погулять в свое удовольствие, что уж говорить о том, чтобы пособирать грибы. Она шла и вполголоса напевала, и птицы разлетались с деревьев. Валькирия зашла уже довольно далеко, но совсем об этом не беспокоилась. Не родилась еще такая воительница, которая не найдет дорогу домой из любой чащи.
Она присела за очередной грибной семейкой, когда вдруг ощутила чей-то взгляд. Прямо на нее смотрел огромный вепрь. Рука валькирии потянулась к поясу, но не нашла там оружия. Между тем вепрь принялся рыть копытом землю. Брунгильда медленно поднялась во весь рост и осторожно огляделась в поисках палки покрепче. Ничего под рукой не оказалось. Тогда она просто распрямила плечи и развернулась к кабану.
— Ну, давай, посмотрим, кто кого…
Кабан ринулся на нее. Он бежал, и из его огромной пасти вырывался пронзительный визг. Когда он был в шаге от нее, Брунгильда прыгнула. Она плюхнулась ему на спину и схватила за задние ноги. Один могучий рывок — и кабан перевернулся. Валькирия оказалась под ним! Она крепко сжимала его лапы, но вепрь отчаянно брыкался и лупил ее передними ногами. Они покатились по земле. Брунгильда ухитрилась развернуться и схватить вепря за загривок, но тут он завизжал. От звука у нее заложило уши, потемнело в глазах. Клыки мелькнули в миллиметре от ее горла. Еще чуть-чуть, и вепрь ее располосует.
Тут в траве у дерева что-то блеснуло. Валькирия протянула руку и схватила это что-то, острое и длинное — стрелу. В самый раз! Она приготовилась нанести удар, когда стрела вдруг запульсировала и задрожала. От неожиданности Брунгильда промахнулась, и острие лишь оцарапало шкуру.
Кабан завизжал от боли. Но это был не обычный визг. Брунгильда разжала руки, и зверь вырвался на свободу. Все еще сжимая в руке стрелу, валькирия поднялась и невидящим взглядом обвела лес. А потом побежала.

— Ясно, — сказал глашатай грустно, когда Алика замолчала. — Знаете, я ведь всегда боялся, что охота его до добра не доведет. Что этим все и кончится… Поэтому так радовался, когда он поехал к невесте. Думал, вот жениться Эрих, она за ним присмотрит… Разумная ведь принцесса, ему такая и нужна…
Глашатай вздохнул. Потом потянулся к груди:
— Я же его растил, как сына… Своих-то у меня нет… Вот, Марьюшка, погляди, красавец ведь?
Он протянул девочке медальон. Внутри был очень точный рисунок улыбающегося принца Эриха.
— Кудрявый, — сказала Марьюшка, помолчала немного и добавила: — Прямо как кабан.
Алика уронила поднос.

Царевич Егор вскочил, как ужаленный. Вчера ночью вылупились грифы, и он снова ночевал в зверинце, приглядывал за малышами. Он огляделся. Все было тихо, грифы и их родители мирно дремали. У кровати стоял волшебный лук. Царевич так и не решился внести его во дворец — увидит отец, и уже не отделаешься от какой-нибудь невестушки. Лук тихонько вибрировал. Медленно и осторожно, как к дикому зверю, царевич протянул к нему руку. Дотронулся. И окончательно проснулся.
Через несколько минут он уже был на спине своего пегаса. Егор точно не знал, зачем, но испытал непреодолимое желание полететь в лес.

Они нашли вепря. Его окружили со всех сторон, в его шкуре торчало несколько стрел, но это ему ничуть не повредило. Хуже было другое — он совсем выдохся. Из красной пасти вывалился огромный дымящийся язык. Вепрь визжал.
— Приготовиться! — скомандовал король Альбрехт, и лучники натянули тетивы. — Огонь!
Туча стрел вылетела в вепря и наверняка прикончила бы его, но тут из леса выскочило что-то огромное и серое и закрыло зверя собой. Стрелы застучали по старым доскам.
— Что за?..
Деревянный сарай поднялся на куриные ноги и отряхнулся. Потом повернулся к лучникам и укоризненно посмотрел на них дверью. В него полетело еще несколько стрел.
— Прекратить стрельбу! — крикнул король. Он уже взял себя в руки. — Это всего лишь… сарай! Уберите его, и все.
Двое из отряда пошли на сарай, выставив вперед копья. Сарай заметался, захлопал дверью, потом сел на землю и замер. Вепрь спрятался за ним.
— Аааар! — взревел король. — Он выхватил копье у стоящего рядом охотника и двинулся с ним на вепря.
— Остановись!
С неба на поляну спустился белоснежный пегас. Он спустился бы более эффектно, если бы не зацепился копытом за сарай. Но и такого появления хватило, чтобы охотники застыли с открытыми ртами. Царевич Егор спрыгнул со спины пегаса и перехватил копье. Вепрь попытался попятиться, но охотники направили на него остроги. Зверь замер.
— Это уникальный зверь, его нельзя убивать! — воскликнул Егор. — К тому же, лешие не разрешали охоту.
— Мне плевать! — взревел король. — Этот зверь убил моего сына!
Вепрь завизжал.
— Мы этого не знаем наверняка! Дядя Альбрехт, я понимаю твое горе, но мы ведь можем ошибиться. Мы можем зря убить уникальное животное!
Король попытался обойти Егора, но не тут-то было. Неповоротливый с виду царевич твердо стоял у него на пути. Альбрехт бросил копье и вцепился в его плечи:
— Да я тебя…
— Стойте!
На поляну спускалась огромная белая лошадь. Она сделала круг, нашла местечко и аккуратно приземлилась ровно между сараем и пегасом. Пегас поднялся на дыбы. Со спины лошади скатились Алика и Марьюшка.
— Не трожьте кабана! — закричала девочка.
— Ну а вы еще кто такие? — закричал Альбрехт в ярости.- закричал Альбрехт в ярости.
— Не важно, — сказала Алика. — Лучше отойдите.
— И не подумаю! Я собираюсь убить…
— … собственного сына?
Поляна затихла. Алика повернулась к девочке:
— Давай, Марьюшка.
Ей не пришлось долго думать — правильные слова пришли тут же. Мед Одина все еще действовал.
— Кто так долго был свиньей,
Снова стань самим собой!
На мгновение полянку заволокло дымом. Когда он рассеялся, в самом центре, сжавшись в комок, лежал измученный и грязный принц Эрих.

— Все произошло случайно, — рассказывала Алика, когда все они собрались на берегу озера у лавки. Народу было слишком много, и хозяйка лавки решила разместиться на улице. Сидели на уже традиционной белой скатерти.
— Когда принц Эрих въехал в лес, он решил поохотиться без разрешения леших. Это само по себе плохо, но в тот день он совершил страшную ошибку. Дело в том, что в лесу часто практикуются молодые ведьмы. Лешие отводят для них специальные полянки, а всем, кто собирается на охоту, выдают карты с указанием мест, которых на этой неделе следует избегать. Когда едешь по дороге, такая карта не нужна. А принц Эрих помчался прямо туда, где практиковалась Марьюшка. В запале охоты он порвал камзол — лоскут мы нашли, потерял очки, а потом, видимо, осознав, что заблудился, пошел на человеческий голос. И попал под действие марьюшкиного заклинания. Помните, первым, кто увидел кабана, была Марьюшка?
Девочка кивнула.
— Потом, — продолжила Алика. — Глашатай стал звать принца, но явился кабан. Когда мы искали принца с помощью заклинаний, Сильвестин и Брунгильда оказались возле кабана. Кабан прибегал к Марьюшке, когда она спасала глашатая. Он не хотел нападать на старика, он его охранял от диких зверей. А потом, когда начался пожар, хотел просить помощи, но его никто не понял.
— Но как ты догадалась? — спросил Егор.
— Кудрявый. Они оба были очень лохматыми — Марьюшка это заметила, когда увидела портрет принца в медальоне. А еще Дед. Он не сказал, что принц мертв. Сказал только, что он, может, найдется.
— Он не хотел нас пускать в лес, — пробормотал Альбрехт, потирая лоб. — Нам пришлось оставить лошадей, чтобы войти. Подумать только! Если бы вы не успели… Откуда вы все взялись? И эта… развалюха?
— Сарай послала я, — сказала Брунгильда. Она тихонько подошла и устроилась на краю скатерти. — Я встретила кабана в лесу. Мы сражались, как воины, и я подобрала стрелу с земли и хотела убить его. Но как только стрела коснулась его шкуры, он заговорил, как человек. Он крикнул — помоги! Я от неожиданности отпустила его. И он сбежал. Я побежала обратно в лавку, и по дороге встретила сарайчик, и послала его отыскать кабана и охранять его.
— Стрелу? — переспросил Егор немного нервно. — Какую стрелу?
— Вот эту, — валькирия протянула ему старую потрепанную стрелу. — Она, похоже, давно там валялась, даже проржавела.
Царевич посмотрел на стрелу, потом поднял глаза и встретился взглядом с огромными васильковыми глазами валькирии. Она была очень растрепана, на щеке красовалась царапина, но царевич этого не заметил.
— Нет, это, кажется моя стрела. — ответил царевич решительно. — А это ведь твоя лошадь? Рядом с моим пегасом?
Брунгильда кивнула.
— Удивительное животное. Можно к ней подойти?..
Валькирия и царевич поднялись со скатерти и ушли к животным, что-то оживленно обсуждая. Финист и Алика тайком переглянулись и обменялись улыбками.
— Моя бабка была валькирией, — сказал король Альбрехт — Дед едва уговорил ее оставить работу и выйти за него. Зато какая была пара, ух!
В этот момент из лавки вышел умытый и переодетый принц Эрих. Он решительно направился к белой скатерти. Компания встретила его аплодисментами. Когда он подошел, из леса вынырнули королева на рогатой лошади и король Чарли на черном мохноногом скакуне. Принц поклонился им, потом обвел взглядом всю компанию и подошел прямо к Марьюшке. Девочка вся сжалась, и сидевшая рядом тетушка обняла ее за плечи и метнула в принца предупреждающий взгляд.
Принц опустился на одно колено и протянул к девочке руку.
— Дорогая Марьюшка, — сказал он официальным тоном. — Согласны ли вы стать моей законной женой?
Компания онемела. Марьюшка беззвучно открывала и закрывала рот, потом, наконец, выпалила:
— Что? Но я не могу! Я не хочу замуж! Я еще маленькая. Мне всего четырнадцать!
Тетушка ахнула:
— Не стихи! Шок подействовал!
Но никто не обратил на нее внимания. Все смотрели на девочку и принца.
— Ничего, — принц улыбнулся. — Я подожду.
— А он не такой дурак, — шепнула королева мужу.
Марьюшка собралась с мыслями.
— Но ты же… У тебя есть невеста, ты к ней ехал! Так же нельзя.
— Мы с Атидой должны были пожениться, это правда. Так решили наши родители. Но мы сами… Мы стали хорошими друзьями и решили, что поженимся только по любви. Прости, папа.
Король Альбрехт махнул рукой — для него было достаточно потрясений.
— Я вряд ли найду себе жену лучше. Ты отважная, умная, добрая… и очень красивая. Подумай, хорошо?
Марьюшка кивнула. Она была красная, как помидор.
Принц поднялся и принял у Алики чашку лимонада и пирожок. Король Альбрехт шумно вздохнул.
— Что ж, полагаю, ехать в Брестию уже бессмысленно…
— Нет, папа, обязательно поедем! — возразил принц. — Атида ужасно обидится.
Король оживился, в глазах появился блеск:
— Прекрасно! Вот там можно будет вволю поохотиться!
Принц Эрих болезненно поморщился.
— Ну уж нет! С этим я, пожалуй, завязал навсегда.
Финист засмеялся, но тут же оборвал себя и вопросительно взглянул на принца Эриха — не обиделся ли. Принц в ответ подмигнул. Из лавки вытащили мангал, из кладовой — запасы мяса и молодого вина, и каждый посетитель лавки в тот день мог наблюдать двух королей, двух принцев и королеву, пирующих у костерка на берегу озера. А еще к ним можно было присоединиться, что, в общем-то, все и делали. Хороший был день.